The Man of Property — Собственник

"Mrs. Chessman, Mrs. Septimus Small!"	— Миссис Чесмен, миссис Септимус Смолл!
Two ladies advanced.	Появились две леди.
The one in front, habited entirely in red, had large, settled patches of the same colour in her cheeks, and a hard, dashing eye.	Та, которая шла впереди, была одета во все красное, на щеках ее лежали широкие ровные пятна того же цвета, глаза смотрели жестко и вызывающе.
She walked at Swithin, holding out a hand cased in a long, primrose-coloured glove:	Она направилась прямо к Суизину, протягивая ему руку, затянутую в длинную светло-желтую перчатку.
"Well! Swithin," she said, "I haven't seen you for ages.	— Здравствуйте, Суизин, — сказала она, — целую вечность вас не видела.
How are you?	Как поживаете?
Why, my dear boy, how stout you're getting!"	Дорогой мой, как вы пополнели!
The fixity of Swithin's eye alone betrayed emotion.	Только напряженный взгляд Суизина выдал его чувства.
A dumb and grumbling anger swelled his bosom.	Глухой клокочущий гнев стеснял ему дыхание.
It was vulgar to be stout, to talk of being stout; he had a chest, nothing more.	Полнота вульгарна, и вульгарно говорить о том, что человек полнеет; у него широкая грудь, только и всего.
Turning to his sister, he grasped her hand, and said in a tone of command:	Повернувшись к сестре, он сжал ей руку и сказал повелительным тоном:
"Well, Juley."	— Здравствуй, Джули!
Mrs. Septimus Small was the tallest of the four sisters; her good, round old face had gone a little sour; an innumerable pout clung all over it, as if it had been encased in an iron wire mask up to that evening, which, being suddenly removed, left little rolls of mutinous flesh all over her countenance.	Миссис Септимус Смолл была самая высокая из четырех сестер; унылое выражение не сходило с ее добродушного круглого лица; кислая гримаса прочно застыла на нем, словно миссис Смолл вплоть до самого вечера просидела в проволочной маске, которая собрала ее неподатливую кожу в мелкие складочки.
Even her eyes were pouting.	Даже взгляд у нее был кислый.
It was thus that she recorded her permanent resentment at the loss of Septimus Small.	Все это служило для того, чтобы свидетельствовать о ее неизменном горе по поводу утраты Септимуса Смолла.
She had quite a reputation for saying the wrong thing, and, tenacious like all her breed, she would hold to it when she had said it, and add to it another wrong thing, and so on.	Она славилась тем, что всегда говорила что-нибудь несуразное и с упорством, характерным для всего ее племени, держалась за свои слова, подбавляя еще что-нибудь невпопад, и так без конца.
With the decease of her husband the family tenacity, the family matter-of-factness, had gone sterile within her.	Со смертью мужа форсайтская цепкость, форсайтская деловитость окостенели в ней.