The Man of Property — Собственник

And Nature with her quaint irony began working in him one of her strange revolutions, following her cyclic laws into the depths of his heart.	И природа со свойственной ей тонкой иронией принялась за старого Джолиона, испытывая на его сердце свой закон циклического чередования.
And that tenderness for little children, that passion for the beginnings of life which had once made him forsake his son and follow June, now worked in him to forsake June and follow these littler things.	Та нежность к детям, та страстная любовь к росткам жизни, которая заставила его однажды бросить сына и пойти за Джун, теперь заставляла его бросить Джун и пойти за этими совсем крохотными существами.
Youth, like a flame, burned ever in his breast, and to youth he turned, to the round little limbs, so reckless, that wanted care, to the small round faces so unreasonably solemn or bright, to the treble tongues, and the shrill, chuckling laughter, to the insistent tugging hands, and the feel of small bodies against his legs, to all that was young and young, and once more young.	Молодость незатухающим пламенем горела в сердце старого Джолиона, и к молодости он потянулся, к пухлым ручонкам, таким шаловливым и требующим такой заботы о себе, к пухлым личикам — то важным, то веселым, к звонким голосам, громкому, захлебывающемуся смеху, к настойчивым цепким пальцам, к этим крошкам, копошившимся у его ног, — ко всему, что было молодо, молодо и еще раз молодо.
And his eyes grew soft, his voice, and thin-veined hands soft, and soft his heart within him.	В его глазах появилась нежность, нежным стал голос и худые, со вздутыми венами руки, нежность затеплилась у него в сердце.
And to those small creatures he became at once a place of pleasure, a place where they were secure, and could talk and laugh and play; till, like sunshine, there radiated from old Jolyon's wicker chair the perfect gaiety of three hearts.	И крохотные создания сразу же нашли здесь убежище для своих забав, убежище, где их никто не тронет, где можно и поболтать, и посмеяться, и поиграть; и вскоре плетеное кресло и те, кто сидел в нем, стали, как солнце, излучать радость, царившую во всех трех сердцах.
But with young Jolyon following to his wife's room it was different.	Но молодой Джолион, последовавший за женой в комнаты, чувствовал себя по-иному.
He found her seated on a chair before her dressing-glass, with her hands before her face.	Он нашел жену в кресле перед зеркалом; она сидела, закрыв лицо руками.
Her shoulders were shaking with sobs.	Плечи ее вздрагивали от рыданий.
This passion of hers for suffering was mysterious to him.	Эта способность так легко поддаваться горю всегда была непонятна молодому Джолиону.
He had been through a hundred of these moods; how he had survived them he never knew, for he could never believe they were moods, and that the last hour of his partnership had not struck.	Сотни раз приходилось ему быть свидетелем таких вспышек отчаяния; он и сам не знал, как удавалось переносить их, ибо ему не верилось, что это всего лишь вспышки, что последний час их совместной жизни еще не пробил.
In the night she would be sure to throw her arms round his neck and say:	А ночью она обхватит его шею руками и скажет:
"Oh! Jo, how I make you suffer!" as she had done a hundred times before.	«Зачем я тебя мучаю, Джо!» — как бывало уже сотни раз.
He reached out his hand, and, unseen, slipped his razor-case into his pocket.	Он протянул руку и незаметно спрятал в карман футляр с бритвой.
'I cannot stay here,' he thought, 'I must go down!'	"Я не могу здесь оставаться, — думал молодой Джолион, — надо идти туда!"
Without a word he left the room, and went back to the lawn.	Не говоря ни слова, он вышел из комнаты в сад.
Old Jolyon had little Holly on his knee; she had taken possession of his watch; Jolly, very red in the face, was trying to show that he could stand on his head.	Старый Джолион усадил Холли на колени; она завладела его часами; Джолли, весь побагровевший, пытался показать, что умеет стоять на голове.
The dog Balthasar, as close as he might be to the tea-table, had fixed his eyes on the cake.	Пес Балтазар сидел вплотную у стола, не сводя глаз с печенья.
Young Jolyon felt a malicious desire to cut their enjoyment short.	Молодой Джолион почувствовал недоброе желание нарушить эту идиллию.
What business had his father to come and upset his wife like this?	Зачем отец явился сюда и так взволновал его жену?
It was a shock, after all these years!	После всех этих лет — такое потрясение!
He ought to have known; he ought to have given them warning; but when did a Forsyte ever imagine that his conduct could upset anybody!	Он должен был сам догадаться; должен был предупредить их; но разве Форсайту придет когда-нибудь в голову, что его поведение может причинить неприятность другим!
And in his thoughts he did old Jolyon wrong.	Молодой Джолион был несправедлив к отцу.
He spoke sharply to the children, and told them to go in to their tea.	Он резко заговорил с детьми, послав их пить чай в комнаты.
Greatly surprised, for they had never heard their father speak sharply before, they went off, hand in hand, little Holly looking back over her shoulder.	Удивленные его резкостью — отец никогда еще не разговаривал с ними таким тоном, они пошли, взявшись за руки, и, уходя, Холли несколько раз оглянулась через плечо.
Young Jolyon poured out the tea.	Молодой Джолион налил себе и отцу чаю.
"My wife's not the thing today," he said, but he knew well enough that his father had penetrated the cause of that sudden withdrawal, and almost hated the old man for sitting there so calmly.	— Жена немного нездорова сегодня, — сказал он, отлично зная, что отцу понятна причина ее внезапного ухода, и почти ненавидя старика за то, что тот сидит с таким невозмутимым видом.
"You've got a nice little house here," said old Jolyon with a shrewd look;	— У тебя славный домик, — сказал старый Джолион, пристально глядя на сына.
"I suppose you've taken a lease of it!"	— Ты снимаешь его?
Young Jolyon nodded.	Молодой Джолион кивнул.
"I don't like the neighbourhood," said old Jolyon; "a ramshackle lot."	— Хотя самый район мне не нравится, — сказал старый Джолион, — очень убогий.
Young Jolyon replied:	Молодой Джолион ответил:
"Yes, we're a ramshackle lot."'	— Да, у нас убого.
The silence was now only broken by the sound of the dog Balthasar's scratching.	Теперь молчание прерывал только пес Балтазар, почесывавший себе спину.
Old Jolyon said simply:	Старый Джолион сказал просто:
"I suppose I oughtn't to have come here, Jo; but I get so lonely!"	— Я, должно быть, напрасно пришел, Джо, но мне так тоскливо одному!
At these words young Jolyon got up and put his hand on his father's shoulder.	В ответ на эти слова молодой Джолион встал и положил руку отцу на плечо.