The Мечты. Бес и ребро

- Жена Олега тем более шуршит, и ей не терпится меня посадить, - огрызнулась Стеша, едва ли слыша главное – никуда ее не отпускают. Андрей ее не отпускает. Она вскочила с дивана и подошла к нему: - Не придумывай мне никаких оправданий. Я знала про жену. Можно сказать, отбивала. И жила с ним ради денег, а он б-был… щедрым. Нахрена тебе вся эта грязь в твоем доме?

- Что ты заладила одно и то же?

- Я заладила то, что ты, кажется, совсем не понимаешь! Я думала… в эти недели с тоб-бой, я думала, что у нас хотя бы время есть, что оно все спишет, что я докажу, что могу жить… нормально. А сейчас получается, что и времени мне не п-положено. Нет его! Сначала м-меня окунут по самую макушку во все, что я за жизнь натворила, потом ты мне будешь письма в тюрьму писать? Да даже если и нет… ты сам-то уверен, что тебе это все надо? Посмотри вокруг! – она ткнула в сторону мусорного ведра. – Оно так легко не выб-брасывается! Оно всегда б-будет. И это не твое, у тебя… в конце концов, у тебя дети. Ты не заткнешь всех! И сам… сам – сможешь?! Да я сукой п-последней буду, если всем этим тебя награжу!

- Ты слишком преувеличиваешь, - спокойно отозвался Малич. – Какая разница что и у кого было. Важно то, что есть сейчас. А сейчас есть мы друг у друга.

- Ты же не знаешь, что было! Или знаешь? Про Олега знал... и про остальное знаешь?

- В общих чертах. То, что было достоянием общественности.

- Гуглил?

- Не без того…

- Ясно, - мрачно ответила она и позволила себе еще некоторое время, совсем недолго, смотреть прямо ему в глаза. Потом улыбнулась и выдала: - Странно, что я раньше не п-поняла. Если бы не см... не смерть Олега, я бы еще долго думала, что все в порядке. И странно, что ты не п-понимаешь, что мне лучше уйти. Или это из б-благородства?

- Если ты хочешь меня обидеть – то у тебя не получится. Я достаточно пожил на свете, чтобы понимать, что у тебя сейчас самая обыкновенная истерика. Отпускать тебя я никуда не собираюсь. А будешь буянить – запру, пока не успокоишься.

- А я и есть истеричка. И еще подвержена депрессиям. И трусиха. Несколько лет назад наглоталась таблеток, потом испугалась, сама скорую вызвала. Честно лечилась у доброго Айболита для психических, даже делала успехи, но ведь ничего не гарантирует моей стабильности... Что ты можешь знать? То, что писали?! Про такое не писали точно. Если я п-потеряю тебя, когда окончательно прирасту к тебе... я второй раз не выдержу, я сдохну, понимаешь?

Несколько секунд он буравил ее тяжелым взглядом, даже оттенок которого разгадывать она не бралась. Только крылья носа раздувались немного сильнее обычного – единственное, что выдавало его волнение от услышанного.

- Не сдохнешь. Не сдохнешь. Иди сюда, я тебе кое-что объясню, - проговорил наконец Андрей, усаживая ее к себе на колени. – Ты – единственная женщина, которую я привел в этот дом. Сделал это совершенно осознанно и передумывать не собираюсь. Твое намерение уйти – превеликая глупость, которую я не позволю тебе совершить. И тебе придется меня слушать. Позвоним Моджеевскому – пусть присылает своего адвоката. Это план минимум.

А потом он почувствовал, как к его виску прислонился ее горячий, будто у нее высокая температура, лоб. Судя по тому, как подрагивали плечи – плакала. Но с этим он ничего поделать не мог – может быть, правда лучше поплакать сейчас. Между тем, Стеша тихо всхлипнула и прошептала:

- А максимум? 

- Когда вся эта бодяга закончится – я на тебе женюсь.

Теперь она всхлипнула громче и горше. И вжалась в него еще сильнее, не оплетая руками, но и, кажется, не собираясь отстраняться. А это уже лучше, чем пять минут назад, когда угрожала собрать вещи.

- Я тебе все расскажу, - глухо сказала Стеша. – Один раз расскажу, потому что даже если сейчас все закончится хорошо, то когда-нибудь оно снова выстрелит... мое прошлое. И я не смогу нормально дышать, если буду бояться, что ты мне не веришь... ты уж сам решай, веришь мне или им, - она кивнула в сторону ведра, в котором валялось то самое, ее прошлое. – Но я к этому больше уже никогда не вернусь, если ты позволишь. 

- Реветь еще будешь? – спросил Андрей. Обнял ее за талию и сцепил пальцы в замок.

- А нельзя?

- А чего сырость разводить? Живые, здоровые – остальное все пережить и исправить можно.