The Мечты. Бес и ребро

- Сама видела. Не старше Женьки будет. В «Береге» живет! – припечатала Буханова и торжествующе ткнула пальцем в высотку. – На машине привез, до подъезда проводил. Обжимались у всех на виду, представляете, бабТонь. Не, у мужиков на старости лет, пока в штанах шевелится, точно мозг набекрень сворачивается.

- Он что? Рехнулся совсем? Он же даже когда Томку похоронил, такого не творил!

- Ну вот бес в ребро, - развела руками Клара, - или моча в голову.

- Господи, когда успел только... никого же не было... Я б заметила. Еще когда ему говорила, что жениться надо. Женился бы – глупости бы на ум не шли.  

- Было – не было! Сюда не водит, вот вы и не знали. И всего делов.

- Красивая хоть?

Буханова пожала плечами – дескать, черт его знает.

- Вот беда-то, а ведь такой хороший мужик был, - продолжила сокрушаться Антонина Васильевна, покачала головой и глянула на нарядные высотки «Золотого берега». – А все ясно кто виноват! Как Женька связалась с олигархом проклятым, так вся жизнь под откос! Напитался буржуйским духом, вот и чудит – у них же, Кларка, так и принято. Разврат сплошной, оргии, наркоманы с проститутками... валютными. Я вот вчера передачу смотрела, как посадили одного за махинации. Так ты б видела его хоромы. Дворец! Цари так не жили! Думаю, и у этого Женькиного не хуже. Уволокли Маличей в свое болото... хорошо, что Юлька уехала, пока ее не испортили. Хоть какие-то шансы у девочки уцелеть. Не дает олигархия нормальной жизни простому народу, вот не дает!

У Клары от таких революционных сентенций челюсть отвисла так же, как у ее Филиппыча несколькими часами ранее. Она что-то хрюкнула нечленораздельное, но оставаясь на стороне возмущенной общественности, два раза утвердительно кивнула.

Точно так же прибалдела от этих невероятных новостей и умозаключений мадам Чернышева из первого «вражеского» подъезда.

Если бы речь шла о ком другом, она бы слова не сказала, но тут-то кто главный действующий персонаж!

Никитич! И с кем! С молодухой, как его дочка! Из высотки!

Держите семеро!

Собственно, у Надежды Чернышевой аж глаз задергался, в животе заныло и что хуже – появилась срочная потребность выговориться. Прямо-таки недержание информации. Тем более, что интерес имелся – пусть не у нее лично, но она знала у кого, а это вдвойне пикантно.

Солнечногорск – городок маленький, мы продолжаем настаивать на этом и утверждаем, что даже если из его жителей кто-то с кем-то не знаком лично, то кто таков – знает. А у Чернышевой было отнюдь не шапочное знакомство с костюмершей из солнечногорской муздрамы, Светланой Ефимовной Махалиной.

Светлана Ефимовна была ее, Чернышевой, одногруппницей, когда они обе учились в швейном училище, постигая азы кройки и шитья. Только если Надька в итоге ни дня по профессии не работала, подзалетев в 19 лет и выскочив замуж, то Махалина – сменила фабрику, где начинала свой трудовой путь, на ателье у рыночных лотков (преимущественно, джинсы подрубала), потом ателье – на частную мастерскую (даже шить давали), а потом оказалась в театре, где и задержалась на последние лет десять.

Так вот в тот самый период мастерской у нее и случился бурный (с ее слов) роман с Андрюхой Маличем, в которого она влюбилась не на шутку и всерьез намеревалась женить вдовца на себе и наконец вкусить семейного счастья. Две его девки ее не пугали. Отмахивалась: «старшая взрослая, того и гляди свалит, а если повезет, то и мелкую заберет». Но не сложилось. С ее слов, опять же, «зарабатывает он не очень». Хотя Чернышева дурой не была, хорошо понимала, что заработок Малича Светку в ее матримониальных планах оттолкнуть тоже не мог – ей прямо горело за него замуж пойти. Но, скорее всего, так и не дожала. Андрюха был однолюб.

«Хорош однолюб!» - фыркала Чернышева, сооружая незамысловатый гостинец из конфет и бутылки портвейна и выдвигаясь к Махалиной – та жила аккурат в частном секторе с другой стороны от Гунинского особняка.

И в калитку к ней вваливалась, преисполнившись благого намерения перемыть кости ее бывшей большой любви.

- Светик! – объявила она, едва во двор пустили. – Ты одна? Ставь чайник! 

- Это по какому же поводу? – уточнила Светик, поправляя на голове косынку влажными перепачканными землей руками – она все больше по огородным делам была в последнее время. Как раз сейчас поливала помидоры.

- А просто так, - улыбнулась во все тридцать два – с небольшим минусом сообразно возрасту – Надюха. – Чаю попьем, поболтаем. А я к чаю прихватила сладкого.

И Чернышева решительно двинулась по дорожке, уложенной плиткой полувековой давности, к дому.

- Я бы даже сказала – десертного, - одобрительно протянула Махалина, наблюдая, как ее товарка легко размахивает пакетом, из которого торчит горлышко бутылки с вином.

- Ну, на сон грядущий по рюмашке – это даже полезно, - подмигнула ей, обернувшись, Надька.

- Я завтра с утра на гастроли еду, Чернышева! Потому пьем до победного. Мне к шести на поезд.

И с этими словами она обогнала подружку и распахнула перед ней двери в дом.