The Мечты. Минор для мажора

Его перебила пощечина. Щеку опалило ударом наотмашь. И ее злые, отчаянные глаза – они били сильнее маленькой ладошки.

- Ну ты и... сукин сын, - прошипела она. – Всегда был. Только и можешь, что поливать грязью мою семью.

Богдан икнул от неожиданности и ошалело уставился на нее, потирая щеку.

- Ты не знаешь? – удивленно спросил он, хотя и без того было ясно: она не знает.

- Теперь знаю. Что ты такой же урод, как и был. Выйди, я оденусь!

- Перебьешься, - весело хохотнул он, завалился на постель и вынул из кармана звякнувший телефон. – Не собираюсь мерзнуть из-за твоих тараканов. Кстати, Савелий будет минут через сорок. Еще успеем выпить чаю.

- Иди к черту со своим Савелием и со своим чаем! И даже не смей больше ко мне приближаться! – продолжала бушевать Юлька.

- Я слишком долго делал то, чего хочешь ты, - устало проговорил Богдан. – Теперь будет наоборот.

- И куда среди всего этого прикажешь деваться мне?

- Прямиком ко мне домой.

- Придурок! – гавкнула она и покрутила головой. И еще через мгновение в его сторону летел Юлькин ботинок. Но не долетел. С меткостью у нее определенно были проблемы. Ударился о край кровати и отскочил в сторону. Богдан и ухом не повел, но едва ботинок приземлился, он потянулся, подхватил его с пола и сунул рядом с собой в ворох покрывал. Бегать за ней по лесу не входило в его сегодняшние планы. Что входило в ее планы – оставалось загадкой даже для самой Юльки. Потому пока что она занялась натягиванием колготок, штанов и футболки. А потом сердито выдала:

- Где ты видел чай?

- На полке, - кивнул он в нужном направлении, - и мне сделай. Пожалуйста.

Юлька дернула плечом и ничего не ответила. Однако буквально через пять минут на столе стояли уже две чашки дымящегося напитка, рафинированный сахар в банке и еще немного печенья, только теперь уже чуток отсыревшего – наверное, лежало дольше вчерашнего.

«Завтракали» они в полном молчании. Юля избегала смотреть на него. Он же – пялился на нее без зазрения совести и самым наглым образом. От этих взглядов ощутимо пылала кожа, но ей удавалось одергивать себя, чтобы не начать тереть лицо, и что с этим делать – не имела ни малейшего представления. Как и со злостью, которая ее накрывала, едва вспоминала, что он наговорил ей про Женю на этот раз.

Чушь.

Чушь!!!

Даже думать о таком нельзя!

Моджеевский считал себя в праве, а она – как обычно, растерялась: зачем ему это нужно? Для чего придумывать такое? Сбить ее с толку? Да она и без того сбита дальше некуда. Вдрызг, в кровь, полностью. Ничего не осталось из того, что она считала правильным и честным. Он отнял у нее даже право развестись, не чувствуя угрызений совести за свою вину. А теперь вот так. Виновата. Перед всеми. Даже каким-то чудесным образом – и перед Богданом.

За ними приехали на снегоходах, не опоздав ни на минуту от того времени, которое было озвучено. И Моджеевский, усаживая Юльку в один из них, проводил инструктаж. Им нельзя было явиться вместе, чтобы не дергать Димона и Алину даже за воображаемые усы. Потому Юльке он предложил ехать раньше и рассказать, что она заблудилась и набрела в лесу на какой-то хутор, где провела ночь у приютивших ее гостеприимных хозяев. Те накормили, обогрели, спасли от собственных алабаев, а с утра вызвали спасателей, доставивших ее в Тисовицу.

Сам Богдан, согласно его версии, разыскивая ее, сломал лыжу и набрел на эту хату в лесу, где и провел ночь безо всякой связи. И только с утра смог связаться с «большой землей».

Его вариант звучал достаточно правдоподобно, и Юлька, несмотря ни на что, была благодарна ему за эту передышку. Потому что прекрасно понимала – теперь он уже не отступится. Будет вести себя как козел и дальше – ему это свойственно, да он и не скрывал, что намерен делать то, что хочет. Но хотя бы сегодня, хотя бы сейчас он давал ей выдохнуть, заботясь о том, чтобы никто не посмел ничего подумать или заподозрить.

Собственно, вышло ровно так, как и запланировал Богдан.

Она приехала первая. Ее встретили шумно и одновременно сдержанно – все устали, ночью толком никто не спал. Да к тому же, Моджеевского все еще не было – за него тоже теперь все переживали. Она выдала им побасенку про свои приключения и, как ни странно, все поверили. А ведь Юлька всегда считала, что врать у нее совсем не получается. Смешно. В юности хотела поступать в театральный. Может быть, стоило? Потом было соло – жуткий скандал в исполнении Ярославцева, но уже за закрытой дверью. Она думала, он мозг ей снесет, заставляя прямо сейчас собирать вещи, чтобы ехать восвояси, как только найдется именинник, все еще пребывавший неизвестно где. Только один раз к ним сунулась Таня, прямо в разгар их скандала. И предложила чаю или врача. Идиотизм. Они отказались и от того, и от другого.

Богдана привезли еще спустя полтора часа. И актером он был куда лучшим, чем Юлька. Деланно обрадовался, что она «нашлась». Даже обнял по-свойски. А потом переключился на что-то другое, потребовав еды и принявшись рассказывать уже про тот переплет, в который «угодил» сам.