The Мечты. Весна по соседству (СИ)

Как мы однажды уже упоминали, очаровательная жилица дома на Молодежной, незабвенная Антонина Васильевна Пищик, имея активную гражданскую позицию, в вопросах личной жизни была убежденной холостячкой, потому если ее и интересовали отношения полов, то только на экране телевизора и у соседей по дому. Относительно себя самой она неоднократно заявляла, что такой бриллиант мало кому по карману, и, сбежав лет шестьдесят назад из родного колхоза, чтобы мать не выдала ее замуж за пьяного тракториста, от перспективы выйти замуж за пьяного плотника с Солнечногорской мебельной фабрики, на которой трудилась сама, также отказалась.

Потому генеалогическое древо гордой фамилии Пищик в ее ветви потихоньку усыхало, ни разу не принеся плодов в виде детишек и, уже тем более, внучек и внучков, что было вполне закономерно – ибо рожать без мужа Антонине Васильевне не позволяли привитая с детства мораль и врожденная нравственность.

А значит, и печь пирожки, закатывать банки с вареньем и вязать носки эта почтенная дама не умела, хотя в вопросах внешней политики и национальной безопасности дала бы фору любой замужней гражданке ее возраста. Но, как бы там ни было, идти на праздник с пустыми руками – верх неприличия, а поскольку бежать за магазинными кондитерскими изделиями ей мешала гордость (чем она хуже других бабуль?), то с самого утра двадцать четвертого января она зависла на собственной кухне возле духовки, решив испечь на день рождения Жени Малич печенья на кефире, которые когда-то научилась готовить, чтобы не пропадал этот самый кефир недельной давности, и это было единственное, что Антонина Васильевна не без труда, но могла изобразить в смысле теста. Справедливости ради, рецепт своих фирменных коржиков, помнимый ею лишь в общих чертах, она довела до немыслимого совершенства, как и все, за что бралась по жизни. Вместо обычных кругляшков, сделанных при помощи граненого стакана, баба Тоня использовала красивые формы, взятые напрокат у Кларки Бухановой. А рецепт белой глазури увидела по телевизору в кулинарном шоу незадолго до Нового года и старательно записала в тетрадочку, в которую вносила, чтобы не забыть и для порядка, показатели счетчиков и тонометра.

Сей порыв, может быть, и казался чем-то из ряда вон выходящим, но Антонина Васильевна этими коржиками Женьку с самого мальства подкармливала, пока ее непутевые родители в технарях-институтах доучивались и пытались между собой разобраться. А сейчас вот вспомнилось да подумалось, что это самое незамысловатое лакомство ее должно порадовать – мириться-то идти все равно надо. Ну и пусть жила с капиталистом! Все равно же свое, родное, куда ее девать? Остается лишь понять и простить! Девке ведь под сорок. Тут не то что на олигарха кинешься, но даже и с иностранцем спутаться по дури можно!

Да и совесть за собственный длинный язык и обидные слова, сказанные Жене в порыве гнева, все-таки Антонину Васильевну мучила немало. Вот и торчала с утра пораньше на кухне, посмотрев только утренний повтор вчерашней серии «Любовного напитка» - новый сериал был не чета «Запретной любви», но хотя бы главного мужика там играл ее любимый усач Реджеп. 

И пока печенья потихоньку подрумянивались в духовке, баба Тоня взбивала венчиком сахар с белком, стоя у своего окна, которое из кухни выходило во двор, и наблюдала, как под нежданным снегом с непокрытой головой по ступенькам на их крыльцо взбежал новый сосед из первой квартиры. Молоденький, хорошенький, с цветами. Прямо жених – ни дать, ни взять. То, что этот Артем Викторович (так он представился ей в первую их встречу), очень умный, было видно невооруженным взглядом – сразу все понял про бабТонин сарай и даже не пытался предъявить претензии, как, например, прошлые жильцы, которые мало того, что оккупировали сушилку на первом этаже, так еще и на бабТонино имущество посягнули. Дескать к квартире сарай полагается, а документов на собственность этих дополнительных квадратных метров у нее нету. Пока их пытались угомонить, они и съехали, задолжав квартплату за два месяца, аферисты несчастные.

Словом, Артем Викторович была записан Антониной Васильевной в положительные персонажи, однако с оговоркой «поддается дурному влиянию извне». В том отношении, что Макаровна ему голову-то задурила с этим музеем. Он даже отказался петицию подписывать, когда баба Тоня сообразила, что его для массовости тоже можно задействовать. Еще и выдал ей что-то там про сохранение культурных ценностей. В остальном же – идеальный сосед. Спокойный, не шумный, за Женькой, дурындой, бегает – небось и сейчас к ней же побежал. Уж на это-то у Антонины Васильевны глаз был наметан.