The Мечты. Весна по соседству

- Да Моджеевский твой мудак! Он... Он... – Таша опустила глаза, потом вскочила со стула и вместе с телефоном ринулась к Женьке. – Вот, читай. «Олигарх и стриптизерша» называется.

- Он не мой, - слабо огрызнулась Женя, но в статью все же вгляделась.

Незамысловатый текст, к сожалению, вовсе не обезличенный, а противный такой, с насмешкой, будто бы плюющий в душу, без которого и так, впрочем, все понятно достаточно ясно, чтобы захотеть после прочтения пойти и вымыть руки. И безусловно красочные фотографии. Красочные по содержанию, конечно. Качество их оставляло желать несколько лучшего из-за освещения клуба и слабоватой камеры. Ну и положения из которого снималось – будто какой-то официант покуражился, фотографируя тайком чуть ли не во время обслуживания, потому как кто еще имеет доступ в отдельные кабинеты к небожителям? Женя так отчетливо представила себе, как это было, что чуть не задохнулась от яркости картинки. А уж цвет кожи «избранницы» добавлял живописности всей этой фантасмагории.

Она несколько минут вглядывалась в статью, и сама не знала, что пытается в ней разглядеть, когда перед глазами все прыгает, и даже тело потряхивает от жуткого ощущения абсолютной реальности случившегося. Вот теперь все точно на своих местах. Собственно, а что она хотела? Думала, он в монахи пострижется? Так с какой бы такой радости? Вот они, его радости, в утренних новостях, приятного шоколадного цвета.

Любуйся, Женька!

Не бывает сказок. Потому что Роман Моджеевский слишком крут, чтобы случиться с ней, Женей Малич, всерьез и надолго. И ведь с самого начала знала, а все же позволила себе забыться, поверить, размечтаться.

А сейчас будто стояла на осколках собственных фантазий и надежд, ничего не слышала и не видела, кроме своего Ромки, который обнимает другую женщину. От этого все сильнее и сильнее клокотало в горле, а она ощущала лишь испуганные удары сердца в грудной клетке.

И так долго не могла отлипнуть от статьи, что сложно было представить, сколько прошло времени с тех пор, как Шань вложила это оружие... нет, не массового, а ее личного, персонального поражения ей в руки. Когда Женя перестала наконец снова и снова листать фотографии, а экран телефона погас, она вернула его Таше и, не глядя на нее, глухо сказала:

- Он свободный человек. Имеет право.

- Жень! – словно бы сквозь толщу воды позвала ее Шань, но смотреть на нее сил недоставало. – Жень, эй!

До ее плеча дотронулась ладошка напарницы и принялась аккуратно тормошить.

- Тихо, - прошептала наконец Женя и вцепилась в столешницу, пытаясь удержать равновесие. – Я тебе не груша.

- А на вид – такая же неживая! – перепугано заявила Ташка и метнулась к кулеру с водой, чтобы через пару мгновений сунуть Женьке под нос полный стакан. – У меня валерьянка есть, будешь? Да что ж ты бледная такая, а?!

- Голова закружилась, - побормотала Женя, но стакан взяла и сделала пару глотков. – Пройдет сейчас.

- Давление, да? Давай я за Царюком сбегаю, он тебе мернёт! Я быстро!

- Не надо никуда бегать.

Дверь в кабинет распахнулась, и какая-то мелкая рожа сунулась в проем:

- Драсьть! Справку! Можно?

- Неприёмный день! – гаркнула в ответ Таша, схватила с Жениного стола ключ и рванула закрываться, информируя о том напарницу: – Я сейчас, я кабинет запру.... Ты это... ты, может, давай на диван! Жека! Ну уже аж позеленела!

- Прошло уже, говорю, - мотнула головой Женя и усмехнулась. – Зеленый цвет – цвет надежды.

- Да какой еще надежды! Я понимаю, если б надежда – чтоб ему кто морду начистил его красивую!

Женька подперла голову рукой и спросила:

- Ну начистят. Что от этого изменится?

- Ну ты хотя бы будешь отомщена... – Шань вздохнула и обняла подругу, устроив подбородок у нее на плече. – А я тебе говорила, между прочим... Слушалась бы хоть немножко, а! Тетя Таша умные вещи говорит!

- Я путаюсь в твоих умных вещах, тетя Таша. Их слишком много и все разные.

- Дура ты, Женя... влюбленная... хоть бы поревела – может, полегчало бы. Ходишь уже месяц как робот, меня пугаешь. Тут же два варианта всего: либо забыть, либо бороться. А ты посередине будто ждешь и мучаешься. Вот чего ждешь? Что этот гад одумается и сам придет? Так он не придет. Значит, надо было самой как-то... добиваться. А это для гордости плохо. Никого они, Жека, не любят, кроме себя!

- Одуматься можно, если совершаешь необдуманные поступки, - негромко проговорила Женя скорее себе, чем Таше. – А это не случай Романа. Он действует, заранее рассчитывая все риски и возможные отклонения. Чтобы наверняка и без ошибок. Надеяться, что он изменит мнение – бессмысленно, - Женя встрепенулась и посмотрела на коллегу. – Так что ничего я не жду, Ташка. Ну разве что Новый год. Люблю Новый год и оливье.

- А давай на Новый год рванем куда-нибудь в теплые края, - невпопад предложила Шань, чуть слышно всхлипнув.

- С Юрой поезжай. Или с Александром. А к нам Юлька приедет. Мы дома будем.