The Mitford murders. Загадочные убийства

– Как вы думаете, какой она была? – спросила Луиза после сообщения Салливана о том, что расследование затормозилось из-за отсутствия орудия убийства и свидетелей. «Мужчина в коричневом костюме», очевидно, растворился в разреженном воздухе – кондуктор видел, как в Льюисе кто-то вышел из последнего вагона, но он не знал наверняка, вышел ли этот пассажир именно из купе убитой дамы, а из-за сумеречного освещения не смог толком разглядеть ни его одежды, ни лица.

– Как раз это я и пытаюсь теперь выяснить, – ответил Гай. – Не уверен, помогут ли новые сведения расследованию, но мне кажется, что, поговорив с ее друзьями и знакомыми, я смогу обнаружить мотив убийства.

– А может, и не было никакого особого мотива. Возможно, просто ей жутко не повезло сесть в одно купе с грабителем.

– Но если ее просто хотели ограбить, то преступник мог сделать это с легкостью и убежать, сойдя на очередной остановке; ему незачем было проявлять такую убийственную жестокость. Она была совсем пожилой дамой и не смогла бы драться с тем, кто захотел похитить ее деньги и драгоценности. К тому же доктор Спилсбери, патологоанатом, говорил, что нет никаких следов борьбы. На мой взгляд, это означает, что она знала того, кто напал на нее.

Луиза задумалась над словами собеседника. Наличие физической силы не всегда означает, что вам удастся применить ее. Страх или стыд связывает руки крепче любой веревки. Даже если – возможно, даже особенно если – вы знаете того, кто угрожает вам.

– А как насчет мужчин, обнаруживших ее в поезде, – не мог ли это быть один из них? – спросила девушка.

– Не исключено, – ответил Гай, – однако ни у кого из них не оказалось на одежде пятен крови. Вряд ли возможно нанести такие тяжелые удары и не испачкаться в крови. Ведь мы обнаружили много крови на стене и на полу купе. К тому же они сами сообщили о случившемся кондукторам, как только доехали до Бексхилла, а могли бы незаметно сбежать. И есть еще кое-что. Сев в то купе, они поначалу не заметили, в каком она плачевном состоянии, поскольку преступник усадил ее в обычное положение, представив все так, будто она читает газету. Зачем это могло понадобиться грабителю? Я не перестаю думать об этом, но ничего стоящего пока не придумал.

– А что, если ее задумали именно убить, – предположила Луиза, – и намеренно тянули время? Возможно, они специально устроили все таким образом, чтобы ее раны не обнаружили слишком скоро, то есть им хотелось, чтобы она умерла до того, как ее доставят в больницу.

Откинувшись на спинку скамьи, Гай с восхищением взглянул на Луизу.

– Наверное, вы правы. Кто-то намеревался именно убить ее, и она знала этого человека.

Оба помолчали, обдумывая такую версию.

– Но зачем вы разговаривали с миссис Пил? Она же не могла сделать этого, – заметила Кэннон.

– Верно, но мисс Шор ехала повидать ее. Прежде всего, миссис Пил знала, что она ехала этим поездом. И она хорошо знала покойную.

– Это никак не могла быть она. Миссис Пил не обидит даже мухи, – сказала Луиза.

– Я не обвиняю миссис Пил, – ответил Гай, мысленно нахлобучив полицейский шлем и решив быть осторожным в спорных утверждениях. – Мне просто подумалось, что она могла бы пролить некоторый свет на подробности жизни мисс Шор, только и всего.

На данном этапе расследования у Салливана успел сложиться вполне определенный образ мисс Флоренс Найтингейл Шор: образованная женщина среднего класса, смелая, серьезная и трудолюбивая. Всю войну она проработала почтенной сестрой милосердия, исполненная сострадания к раненым солдатам, и зачастую оставалась в госпитальных палатках под обстрелом, отправив младших медсестер в более надежное укрытие. Мисс Шор заслужила определенную известность, ухаживая за индийскими и темнокожими солдатами из колоний, поскольку оказывала им помощь с равной очередностью и уважением, как и английским офицерам. Она никогда не была замужем, хотя, по словам миссис Пил, упоминала об артистической натуре какого-то мужчины, возможно, ее близкого друга, но его имени пока установить не удалось.

Из-за войны мисс Шор редко возвращалась в Англию в отпуск последние несколько лет. Дружеские связи поддерживались, очевидно, благодаря ее неутомимой любви к написанию писем. День перед смертью она провела со своей тетушкой, баронессой. Эта тетушка уже дала показания, но Гай подумал, что мог бы попытаться поговорить с ней лично, хотя, как он сам признавал, получить разрешение от шефа на такую инициативу будет непросто. По мнению Джарвиса, дело уже закрыто и не стоит больше тратить на него время, которому можно найти более полезное применение, проверяя сигнальные будки.

– Вероятно, она думала о других больше, чем о себе? – предположила Луиза. – В письмах из Ипра она рассказывала о лорде Редесдейле, хотя могла бы и не упоминать о нем, и нянюшка Блор говорила мне, что эти письма стали большим утешением для леди Редесдейл.

– Неужели она писала непосредственно леди Редесдейл?

– Нет, насколько мне известно, – ответила Кэннон. – По-моему, она писала только миссис Пил, а уж та пересылала сестре эти новости.