The New world disorder and the Indian imperative

Мир, каким мы его знаем, в значительной степени формировался на основе вестфальских принципов, как мы уже отмечали в этой книге, и самым сильным нарушением вестфальского суверенитета является, конечно же, подъем сильного Китая, подпитываемого экономическим превосходством, военной мощью и новым желанием применить свою жесткую силу. Южно-Китайское море стало ареной целого ряда территориальных споров, открывающих шлюзы для попыток захвата экономических ресурсов и стратегической ценности региона. Это не мимолетный момент, а скорее часть более широкой мобилизации в рядах китайской элиты, свидетельствующей о ее готовности применить жесткую силу по всему миру: в ЮКМ, в Пакистане и Шри-Ланке, в Африке. Конечно, степень готовности Китая к применению жесткой силы в СКС еще не раскрыта до конца, но готовность Китая напрягать мускулы на своем заднем дворе и даже игнорировать глобальные правила, поддерживая хакеров в попытках получить доступ к важнейшим стратегическим разведывательным ресурсам, свидетельствует о тревожных глобальных устремлениях. Президент Си Цзиньпин, который вступил во второй пятилетний срок в качестве бессменного верховного лидера страны, отменив ограничения, ограничивавшие срок полномочий двух его непосредственных предшественников десятью годами, не захочет выглядеть слабым, в том числе перед лицом угроз со стороны односторонне настроенной Америки. Его приверженность мировому порядку, безусловно, не включает в себя его "либеральные" элементы - ни демократия, ни права человека не являются принципами, которые он хотел бы видеть примененными к своей стране, ни либеральные экономические принципы не совместимы с "государственным капитализмом", управляемым правительством и определяющим развитие его страны. Новый глобальный порядок, возглавляемый Китаем, будет характеризоваться рыночным авторитаризмом и нелиберальными ценностями, даже несмотря на то, что он будет на словах поддерживать тот порядок, который был установлен после 1945 г. и который он стремится вытеснить.

Китай - единственная страна с масштабируемой глобальной экономической стратегией, однако он переживает замедление темпов роста, что делает его одновременно самым важным и самым неопределенным фактором перемен. Его текущий рост снизился до 6% после десятилетий двузначного роста и, похоже, вряд ли поднимется выше этого уровня в ближайшие пять лет. (Для большинства из нас это вряд ли будет плохой новостью: Китай по-прежнему ежегодно увеличивает мировой ВВП на одну Швейцарию, поскольку его сокращенный рост все еще составляет около 800 млрд. долларов, и, по данным МВФ, к 2020 г. его экономика достигнет 15 трлн. долларов). Но страны, экспортирующие продукцию в Китай, уже ощущают на себе последствия снижения спроса: крах мировой сталелитейной промышленности напрямую связан с замедлением темпов роста в Китае. Таким образом, китайские рабочие "крадут" западные рабочие места, но у западных рынков нет потребителей, если они не готовы допустить, чтобы эти рабочие места ушли в Китай.

Чтобы сохранить контроль над ситуацией в условиях замедляющейся экономики, Китай может пойти на национализм, чтобы увеличить внутреннюю поддержку, как, например, в территориальных спорах в Южно-Китайском море и за острова Сенкаку-Дяоюйдао в Японском море. Соседи Китая, сталкиваясь с электоратом и внутренним давлением, по своим собственным причинам разжигают национализм, повышая ставки в риторике и наращивая мускулы. Если эти действия приобретут иррациональный характер, они могут нарушить основные морские пути сообщения и глобальную модульную цепочку поставок, которая позволила перераспределить богатство от традиционных производителей в пользу менее развитых стран и поставить под угрозу вновь обретенное процветание развивающихся рынков по всему миру. Экономическая взаимозависимость не всегда является страховкой от нестабильности. Китай является крупнейшим торговым партнером Японии, а Япония - вторым по значимости торговым партнером Китая, и все же в этих отношениях присутствует напряженность. Именно институты глобального управления до сих пор сохраняли мир - институты, которые должны меняться, адаптироваться и защищаться энергично и целеустремленно.

Глобализация и прочные экономические связи сблизили страны, обеспечив им участие в глобальной системе. Но когда сама система сталкивается с проблемами, ее участники пытаются защитить свои узкие интересы, направляя ожидания и недовольство, порожденные глобализацией, против самого этого явления. Создается впечатление, что налицо упадок "человека из Давоса", а точнее, как выразилась британская журналистка Джиллиан Тетт, "человек из Давоса не имеет одежды". Признаками этого являются результаты ежегодного опроса глобальных экспертов, проводимого журналом "The Davos Man".