The Psychopatic Left

«Генерал дал нам... разрешение использовать эту информацию, только если его обвинят в том, что он плохо обходился с Фредди. Он сказал, что не хочет, чтобы его имя порочили, тем более что теперь это уже не могло принести никому никакой пользы. Взяв на себя вину Маркса, он спас его от серьезного домашнего конфликта. Кроме нас самих и г-на Мура и детей г-на Маркса (я думаю, Лаура знала об этой истории даже при том, что, возможно, она не слышала ее в точных деталях), о том, что у Маркса был сын, знали еще только два человека - Лесснер и Пфандер. После того, как письма Фредди были изданы, Лесснер сказал мне, «Конечно, Фредди - брат Тусси, мы все знали об этом, но мы никогда не могли узнать, где воспитывался ребенок».

«Я как раз снова перечитываю те несколько строк, которые вы написали мне об этом вопросе. Маркс постоянно знал о возможности развода, так как его жена была отчаянно ревнива. Он не любил этого ребенка, и скандал был бы слишком большим, если бы он осмелился сделать что-то для него».

Возникали сомнения, сохранила ли бы Женни тесную связь со своей горничной Ленхен Демут, если бы та забеременела от Маркса. Однако Женни перенесла много страданий, и она простила бы Ленхен и Карлу все. Характерно, что она действительно, однако, впала в глубокую депрессию во время беременности Демут.

Мы знаем из биографии Женни, что она была подавлена в течение начала лета 1851 года, и письмо Маркса от 31 марта подтверждает это: «В то же самое время мою жену положили в постель 28 марта. Хотя ее роды были легкими, она теперь очень больна, и лежит в кровати, причины этого скорее домашние, а не физические». К началу августа, с двумя кормящими матерями, разделяющими тесную квартирку на Дин-Стрит, другие эмигранты начали сплетничать о старом отце Марксе. «Мои обстоятельства очень мрачны», признавался он своему другу Вайдемайеру. «Моя жена погибнет, если такое положение продлится долго. Постоянные заботы, малейшая каждодневная борьба изматывает ее; и к этому добавляется клевета моих противников, которые никогда еще не пытались атаковать меня в такой степени, которые стремятся мстить за свое бессилие, бросая подозрения на мой гражданский характер, и распространяя самые отвратительные сплетни обо мне».

«Я, конечно, обернул бы все это грязное дело в шутку», писал Маркс. «Ни на секунду я не позволяю этому мешать моей работе, но, как ты понимаешь, моя жена, которая чувствует себя плохо и с утра до ночи находится в самом неприятном из домашних затруднительных положений, и чья нервная система ослаблена, не может восстановиться из-за испарений зловонной демократической клоаки, которые ежедневно передают ей глупые болтуны. Бестактность некоторых людей в этом отношении может быть колоссальной». О чем это все могло быть, если не о таинственном происхождении маленького

Фредди Демута? Примечательно, что Маркс фактически не отрицает «отвратительные» слухи, сожалея лишь о бестактности тех, кто передавал их.

Однако признанные дети Маркса тоже не преуспели. Трое из шести детей умерли в младенчестве, в то время как Фредди, к его счастью порученный заботам лондонской рабочей семьи, прожил долгую и удовлетворительную жизнь.

Элеонора (и Эвелинг)

Элеонора, младшая дочь Маркса, была эмоционально угнетенной из-за чрезмерного господства личности Маркса. Она писала: «Это слишком иметь такого отца как Карл. У меня нет своей собственной жизни». Хотя она активно занималась политикой и театром, у нее не было эмоциональной стабильности, чтобы довести свои желания до осуществления. После смерти ее отца она сформировала подобную эмоциональную зависимость от своего неофициального мужа, нравственно недобросовестного видного социалиста, доктора Эдварда Эвелинга.

Об Элеоноре Генри М. Хайндмен, основатель Социал-демократической федерации, который хорошо знал семью Маркса и был знаком с Элеонорой с ее детства, писал, что она была неустанным сторонником и пропагандистом своего отца. Хайндмен пишет об Эвелинге, что до того, как он пришел к социализму в 1884 году, он был одним из ведущих секуляристов в Англии. Эвелинг стал членом руководства Социал-демократической Федерации, но ему никто не доверял, включая тех его коллег-секуляристов, которые тоже присоединились к Федерации. Хайндмен заявлял: