The Sassoons: The Great Global Merchants and the Making of an Empire

В июле 1931 года Виктор объявил, что через несколько месяцев он покинет Бомбей и отправится в Шанхай, который отныне станет его главной коммерческой базой. Он утверждал, что чувствует себя комфортно, покидая Индию, учитывая, что текстильные фабрики, основной бизнес, оставленный им, имеют собственное руководство, но, скорее всего, это было сделано для пиара, поскольку он был убежден, что Индия не может предложить ему или его бизнесу жизнеспособность Китая. Он считал, что Китай относительно стабилен после гражданских войн и беспорядков, и что китайские банки были готовы участвовать в совместных проектах по развитию Шанхая. Он признал, что мельницы его семьи, как и другие предприятия в Бомбее, не могли конкурировать с индийскими фирмами, у которых накладные расходы были гораздо ниже. В одном из интервью он признался, что решение было принято в первую очередь потому, что "перспективы иностранца в Индии не казались радужными". Он предвидел серьезные проблемы, связанные с движением Свадеши, и, как и многие британские политики, осознал "несостоятельность их давнего предположения о том, что самоуправление Индии будет отодвинуто в неопределенное будущее". Он сравнивал ситуацию с Китаем, который, по его мнению, приветствовал помощь иностранного капитала и предложения по развитию, несмотря на свое унижение от рук англичан и других стран в связи с неравноправными договорами. Помимо мельниц, Виктор решил оставить в неприкосновенности свое ипподромное хозяйство, пока не найдется желающий взять его на себя, поскольку не хотел создавать неудобства для большого числа людей, занятых в ипподромном бизнесе.

Это объявление стало международным событием, о котором сообщили СМИ всего мира, от China Mail до The Irish Times, и вызвало определенную тревогу среди банковского истеблишмента Индии, что заставило британских политиков произнести успокаивающие слова о том, что Виктор не разрывает все связи с Индией, а просто избегает новых обязательств. Этот тон был повторен Виктором незадолго до его отъезда в октябре того же года, когда он сказал газете The Times of India: "Если удастся избежать политических беспорядков, мои взгляды на положение Индии не будут пессимистичными", и призвал всех в Индии "вкладывать средства в усилия, чтобы избежать общинной напряженности и достичь компромисса между различными общинами".

ШАНГХАЙ

Семья Сассун в той или иной форме присутствовала в Шанхае с 1840-х годов. После того как Элиас отделился, обе фирмы расширили свое присутствие и деятельность в городе, а поскольку другие евреи-багдади стекались в Китай в поисках своего состояния, Шанхай стал оживленным торговым узлом для опиума, шелка и чая. Еврейская община Багдади в Шанхае была небольшой - в 1895 году в городе было зарегистрировано 175 человек с коммерческими лицензиями, - но тесно сплоченной, связанной браком, бизнесом или и тем, и другим, и их влияние было гораздо большим, чем можно было предположить по их количеству. В большинстве своем они были лояльными британскими подданными, и молитва за королевскую семью стала неотъемлемой частью субботних служб. Община последовательно и твердо поддерживала Великобританию и ее политику по всему миру. Не все были зажиточными, и в общине существовало четкое социальное разделение между теми, кто жил в Международном поселении и Французской концессии, и представителями низшего среднего класса в китайских кварталах. Многие ведущие семьи владели впечатляющими домами с большими садами, например Кадори с их дворцовым особняком Марбл-Холл, а богатые Багдади были известны своими пышными развлечениями. Англизация общества началась с обеспечения основательного английского образования для своих отпрысков (как мальчиков, так и девочек) и отождествления их со всем британским.

В отличие от Индии, багдадская еврейская община не была склонна смешиваться с местными жителями. Если в Бомбее они, как правило, изучали хинди, то в Шанхае лишь немногие овладели мандарином, основным языком города в то время. Виктор, поздно приехавший в Шанхай, держался на расстоянии от багдадской общины; он все больше отдалялся от религиозной обрядности, которая была характерна для его воспитания и раннего детства. Он по-прежнему участвовал в главных еврейских праздниках - в Лондоне на Йом Кипур в 1938 году он посещал службы в либеральной синагоге в Сент-Джонс-Вуд, хотя его дневник свидетельствует о довольно расслабленном отношении к посту, упоминает "обед с А." и , и вполне вероятно, что "расхлябанность его религиозного поведения могла в какой-то степени повлиять на его отношения с багдадскими еврейскими общинами в Юго-Восточной Азии". Тем не менее, некоторые из его ближайших друзей в Шанхае, такие как Эллис Хаим и семья Кадури, были багдадскими евреями, но он никогда не был лидером общины в Китае, как его прадед в Бомбее.