The Sassoons: The Great Global Merchants and the Making of an Empire

Еще одной серьезной проблемой не только для хлопковой промышленности, но и для всей индийской экономики стал рост коммунальных беспорядков в период с 1924 по 1930 год. Многие из них были вызваны межрелигиозными инцидентами между мусульманами и индуистами и быстро распространились по значительной части страны, нарушив работу предприятий. Индусско-мусульманские беспорядки усилились с начала 1890-х годов, чему способствовало распространение телеграфа и газет по всей Индии, разносивших новости о беспорядках, которые, в свою очередь, провоцировали новые акты мести. Всякий раз, когда вспыхивала межобщинная напряженность, зачастую связанная с религиозными праздниками мусульман или индусов, британцы оказывались в безнадежной ситуации, пытаясь установить мир и сосуществование между двумя доминирующими религиозными группами.

В то время как хлопковая промышленность испытывала трудности, опиумный бизнес находился в своей завершающей стадии. Записка, направленная Э. Д. Сассуну в 1924 году из брокерской фирмы Samuel, Samuel & Co. (еще одна торговая группа, основанная в 1878 году и зарегистрированная в 1907 году), весьма поучительна. К офису Сэмюэла в южной Маньчжурии обратилось правительство Квантуна, управляющее территорией, переданной в аренду и контролируемой Японией, с просьбой поставлять им индийский опиум, а Сэмюэл, в свою очередь, спросил Э. Д. Сассуна, могут ли они его поставлять, "предположительно по той же схеме, что и персидский опиум, поставляемый вами в наш тайбэйский офис". Опиум был основой бизнеса Сэмюэла на Тайване и, в меньшей степени, в южной Маньчжурии. К сожалению, ответа на этот запрос нет, но очень сомнительно, что Э. Д. Сассун в то время имел какой-либо доступ к индийскому опиуму, если только у него не было каких-то непроданных запасов.

Несмотря на все эти экономические и политические проблемы, Виктор, настоящий bon vivant, умел наслаждаться роскошью и предаваться своим увлечениям. Его любовь к скачкам не знала границ. После смерти отца он купил десятки лошадей у индийского хлопкового магната, чей бизнес стал жертвой экономического спада, и построил для их тренировки частный ипподром в Пуне стоимостью более 110 000 фунтов стерлингов. В то время, когда фабрики с трудом платили своим работникам, больницы накапливали долги, а школы закрывались из-за нехватки средств, это было неоправданной экстравагантностью, которую газета The Times of India назвала "абсурдной и достойной сожаления". Однако его это не остановило, и скачки проводились там каждую среду и субботу. Всякий раз, когда он был в городе, он приезжал на трассу из своего бунгало в Пуне, названного Евой, на большом желтом автомобиле с индивидуальным номерным знаком "EVE1". Однако главный приз был в Англии, и он шутил, что "есть только одна гонка, превосходящая евреев, и это Дерби". Он был близок к этому в 1927 году, когда его обошел его друг Фрэнк Керзон, и в дальнейшем выигрывал его четыре раза. Как и его предшественники, расходы на досуг он уравновешивал филантропией, и в том же году, когда он построил ипподром, он создал фонд в шестьсот тысяч рупий (примерно половина стоимости его поблажек) для распределения среди местных благотворительных организаций в Индии.

Виктор регулярно устраивал ужины у себя дома и тщательно продумывал план рассадки гостей. Пример одного плана ужина 1927 года.

Личные дневники Виктора свидетельствуют о суматошном сочетании деловых и политических обязанностей, которые еще больше осложнялись длительными путешествиями. Он совершал как минимум один роскошный круиз в год и заранее, как и другие пассажиры первого класса, получал от лайнера буклет с подробным описанием маршрута и именами своих коллег-пассажиров. Он обязательно отмечал тех, кого уже знал, и тех, с кем хотел бы познакомиться. Это было неустанное светское существование, но у него хватало аппетита и выносливости, и его дневники заполнены потоком обедов и ужинов, не прекращающихся неделями, как по делам, так и для удовольствия. В своем выступлении на тему "Измы" он утверждал, что люди в подавляющем большинстве пассивно воспринимают идеи и мнения, основанные на прочитанном или услышанном, а не на собственных способностях разума. Он утверждал, что его поколение, в отличие от всех предыдущих, потеряло время на размышления и что эта пандемия гиперактивности является "формой психического расстройства, которое, вероятно, приведет к полной атрофии ума, если его не остановить".