Читаем The Severe Theory полностью

Первое, что надо сделать перед тем, как занесешь ножку над порогом взрослой успешной жизни, – это перестать оплакивать свои несбывшиеся мечты. Нельзя таскать за собой сумки с тем, что уже начинает попахивать гнильцой. Нельзя размахивать грамотами за великолепный рисунок в третьем классе, если сейчас ты не имеешь возможности стать художником. Да, так бывает, – не всегда кружки, в которые мы ходим в детстве, медали, заполученные в юности, всякие дипломы и бумажки, означают, что мы и дальше будем идти по этому пути. Бывают такие обстоятельства, в которых жизнь подбрасывает такие кренделя, что ничего не остается, как начинать ими жонглировать, даже если никогда этому не учился. Знаете, нет ничего более жалкого и грустного, чем человек, который занимал пару раз места на олимпиадах и который до сих пор этим хвастается. Один раз я видела такой экземпляр за барной стойкой, который пил и рассказывал, что он был подающим надежды скрипачом, пил и талдычил, талдычил и пил, а потом еще и заплакал. И мне эта картинка запомнилась на всю жизнь, как страшный и недопустимый сценарий. Ну, не стала ты балериной, как того хотела бабушка, ну и закончилась твоя карьера врача перемазанной зеленкой кошкой, ну сложила ты пять бумажек А4 о том, какая ты молодец, в стол – не беда. В мире есть еще куча возможностей стать счастливой. И главная – полюбить то, чем ты сейчас занимаешься и постараться стать в этом асом. А если уж совсем не любится, то пока тебе не 89, ты все еще можешь вернуться к тому, с чего начинала, снова попробовать. Просто перестань ныть для начала.

Перейти на страницу:

Похожие книги

Дети мои
Дети мои

"Дети мои" – новый роман Гузель Яхиной, самой яркой дебютантки в истории российской литературы новейшего времени, лауреата премий "Большая книга" и "Ясная Поляна" за бестселлер "Зулейха открывает глаза".Поволжье, 1920–1930-е годы. Якоб Бах – российский немец, учитель в колонии Гнаденталь. Он давно отвернулся от мира, растит единственную дочь Анче на уединенном хуторе и пишет волшебные сказки, которые чудесным и трагическим образом воплощаются в реальность."В первом романе, стремительно прославившемся и через год после дебюта жившем уже в тридцати переводах и на верху мировых литературных премий, Гузель Яхина швырнула нас в Сибирь и при этом показала татарщину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. А теперь она погружает читателя в холодную волжскую воду, в волглый мох и торф, в зыбь и слизь, в Этель−Булгу−Су, и ее «мысль народная», как Волга, глубока, и она прощупывает неметчину в себе, и в России, и, можно сказать, во всех нас. В сюжете вообще-то на первом плане любовь, смерть, и история, и политика, и война, и творчество…" Елена Костюкович

Гузель Шамилевна Яхина

Проза / Современная русская и зарубежная проза / Проза прочее