The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри

«Может быть, он был нездоров, он вообще был очень скрытным в отношении того, что он плохо себя чувствует», – говорит Питер Стрейкер[612]. Фредди уже обсуждал с Джимом возможность возвращения в Лондон, а значит, мысль о том, чтобы покинуть Мюнхен, крутилась у него в голове уже несколько недель – возможно, после того, как осенью 1985 года он прошел тест на СПИД. Вероятнее всего, так случилось потому, что он узнал о ВИЧ-положительном результате. Разные авторы предполагают, что решение покинуть Мюнхен было связано со страхом заразиться ВИЧ среди гей-сообщества Мюнхена, но, может, все было гораздо сложнее. Его близким в Лондоне казалось, что он очень сильно изменился.

Его возвращение в Лондон, неожиданное и стремительное, в корне меняло его жизнь. Возможно, этим он признавал глупость его прошлого образа жизни и опасностей, которым он себя подвергал и за которые теперь расплачивался. Ему было 39 лет, он был богат и знаменит, у него впервые с 1976 года, когда он был с Мэри Остин, были стабильные отношения. Более того, его группа переживала второе рождение. Жизнь правда была благосколонна к Фредди Меркьюри. Но он сильно переживал из-за известий о смерти Рока Хадсона и о том, как с наследием этой кинозвезды обошлись таблоиды и желтая пресса.

«Вся эта история с Роком Хадсоном, а затем смерть актера сильно взволновали его. Если об этом говорили в новостях, он внимательно их смотрел, а потом молчал», – сказал Питер Стрейкер[613].

Случится ли то же самое с наследием Фредди, если станет известно, что у него ВИЧ? Окажется ли его группа в музыкальной изоляции, если ему будет нужно признать, что он гей и заразился ВИЧ? Фредди мог только размышлять об этих последствиях, и Мюнхен был неподходящим для этого местом. Его реакцией было – окружить себя стабильностью и теми, кого он любил, что вполне объяснимо с учетом того, что он, вероятно, верил в правильность диагноза. Его деяния, возраст, личность, его слава и богатство – все это казалось таким бессмысленным перед лицом смерти.

Вернувшись в Лондон в свое убежище – Гарден Лодж – с Джимом, который уже переехал туда, Фредди не только оборвал все связи с мюнхенскими друзьями, многие из которых в ближайшие месяцы и годы умрут от болезней, связанных со СПИДом. Он также отказался от случайных связей, перестал употреблять кокаин и ходить в ночные клубы.

«Раньше я жил для секса, но теперь я изменился, – сказал Фредди. – Я перестал ходить по клубам и закатывать дикие вечеринки. Я практически превратился в монашку. Удивительно: я думал, что секс для меня очень важная вещь, но сейчас все совсем наоборот. Когда-то я был очень неразборчивым, любил всячески излишества, но теперь я совершенно другой. Я со всем этим завязал и не скучаю по той жизни. Все прекрасно»[614].

Но все не было прекрасно. Очевидно, что в конце 1985 года произошло что-то, что заставило его бросить Барбару Валентин, парней из ночных клубов в Мюнхене, наркотики, случайный секс, и неожиданно и резко бежать в Гарден Лодж в Лондоне. Это могло случиться только после повторных тестов на ВИЧ и последнего, самого надежного на тот день теста, проведенного его доктором в Мюнхене и подтверждавшего, что он гарантированно заражен ВИЧ-инфекцией – и это больше нельзя было отрицать. Фредди знал, что это не только убьет его, но и поставит под угрозу уничтожения его группу, а также его музыкальное и артистическое наследие.

Также, как Рок Хадсон беспокоился о своем статусе кинозвезды и любимца публики, Фредди, вероятно, боялся того же самого.

Глава 38

Фредди провел Рождество 1985 года в своем особняке Гарден Лодж с Джимом Хаттоном, который переехал в нему в ноябре 1985 года. Часть договоренности состояла в том, что Джим будет вносить свой вклад в домашний бюджет, несмотря на то что он зарабатывал всего 100 фунтов стерлингов в неделю в отеле «Савой», а Фредди был мультимиллионером. Возможно, кому-то это может показаться несправедливым, но между собой Фредди и Джим решили, что Джим будет вносить по 50 фунтов в неделю, которые пойдут на оплату счетов за коммунальные услуги, а Фредди позаботится обо всем остальном.

«Это была половина моей недельной зарплаты, хотя Фредди об этом не знал, – сказал Хаттон. – Но я охотно ее отдавал. В каком-то смысле это помогало сделать наши отношения равноправными, но позже он отказался от этой идеи»[615].