The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри

Брайан и Фредди работали над песней вместе, записывая идеи, когда они были в студии, или индивидуально, а затем приносили их в студию. По мере того как продолжалась запись „Mother Love”, Фредди пытался сделать лучшее вокальное исполнение. «Песня начиналась на низких тонах и нежно, но Меркьюри решил подтолкнуть себя и взять повыше, – вспоминает Мэй. – Мы посмотрели друг на друга и поняли, что за эту высоту придется побороться. Именно тогда водка лилась ручьем. Он говорил: «Я возьму эти ноты». И он это делал. Это было замечательное исполнение. Мы дошли до предпоследнего куплета, и он сказал: «Мне не очень хорошо, я думаю, на сегодня все. Я закончу, когда вернусь, в следующий раз». Но, конечно, после этого он уже не вернулся в студию»[758].

Вскоре после этого Фредди вернулся в Лондон. У него было еще одно последнее выступление. В конце месяца он присоединился к Роджеру Тейлору и Джону Дикону, чтобы снять видео для их следующего сингла „These Are The Days Of Our Lives”, написанного Тейлором о его детях и жизни в целом. Однако теперь, когда ее исполнял Фредди, песня приобрела совершенно новое значение. В это время Брайан Мэй был за пределами страны в рекламном туре, поэтому кадры с ним были сняты позже отдельно и вставлены в видео.

К этому моменту Фредди невероятно ослаб. Было решено снять фильм в черно-белом формате, в попытке скрыть серьезность его болезни, хотя прагматичный до мозга костей Джим Бич уже приготовил анимированное видео на случай, если Фредди будет слишком плохо себя чувствовать для съемок фильма. Как бы то ни было, испытывая ужасные боли из-за раны на ноге, отвердевшие края которой врезались ему в кожу, ему пришлось почти все время стоять неподвижно во время съемок.

«Он выглядел таким больным, что на это было страшно смотреть, – вспоминает Роджер Тейлор. – Я думал, что это было очень смело. Вы не согласны?»[759]

В своем любимом жилете, украшенном изображениями кошек, Фредди выглядел изнуренным и истощенным, но был однозначно настроен на выступление. Его исполнение было очень эмоциональным: очевидно, он знал, что это его последнее выступление перед камерами. В конце он прощается с любящими фанатами и миром, глядя с улыбкой прямо в камеру и пропевает последнюю строку из песни „I still love you”[760], а затем, уже шепотом, повторяет ее. Затем он в театральной манере взмахивает рукой и исчезает из кадра. Этим жестом и с этими словами Фредди Меркьюри официально попрощался с публикой.

Тем временем журналисты The Sun усилили преследования Меркьюри в Лондоне, безжалостно и цинично ожидая его смерти. Газета опубликовала серию статей на своих первых страницах, пытаясь связать его предполагаемую гомосексуальность со смертельным заболеванием – СПИДом. Бывший шофер Фредди Терри Гиддингс вспоминает: «Фред любил сад и цветы. Однажды, по его просьбе, я осторожно привел его в садовый центр на прогулку. Тогда Фред выглядел совсем больным. На следующий день на обложке The Sun появилась фотография меня и Фредди с заголовком: «Фредди Меркьюри и его новый парень»[761].

Для многих людей 1980-е годы были жестоким временем, и оно продолжалось до конца десятилетия, а потом и в 1990-е годы. Писатели Джеймс Хогг и Роберт Селлерс описывают это так: «К 1982 году моральная парадигма, которой обычно придерживалась пресса, уже не действовала. Появилась новая порода редакторов, которая навсегда изменила лицо бульварной журналистики. Прибыль любой ценой – даже человеческих жертв. Все также изменилось и с точки зрения стилистики. Отныне это была низость и ненависть, «замаскированные» под заботу об интересах «Великой британской общественности». Знаменитости-геи (в то время не все из них открыто говорили о своей гомосексуальности) будут преследоваться до тех пор, пока таблоидам удается держать общественность в страхе перед тем, что они окрестили «чумой гомосексуализма». Восьмидесятые годы действительно были террором Мердока[762] – темными веками, – и бульварная журналистика пыталась разоблачить, либо выдумать, либо соблазнить каждого гея, который был ей известен»[763].

И номером один в ее списке был Фредди Меркьюри.

Глава 48

К августу 1991 года Фредди снова начал угасать. Многообещающие результаты последнего курса лечения не дали длительного эффекта: он исчерпал весь возможный список лекарств против СПИДа. К концу августа у Фредди появилась мысль прекратить прием любых препаратов. Вероятно, он чувствовал, что продолжать жить, когда все закончится, когда все будет сделано, было не для него. Прозаик Гарольд Бродки назвал это состояние «невыносимой легкостью небытия»[764]. Но, к сожалению, отсутствия желания жить недостаточно, чтобы заставить человека захотеть умереть – в этом вопросе жизнь очень упряма.