The Show Must Go On. Жизнь, смерть и наследие Фредди Меркьюри

В 1982 году Дюга регулярно посещал Нью-Йорк, проходя химиотерапию для лечения саркомы Капоши. В письмах к своему бывшему любовнику Рэю Редфорду он рассказывал, как он был одним из группы геев в Нью-Йорке, которых лечили от «гей-рака». Несмотря на его диагноз, Дюга продолжал вести беспорядочную половую жизнь в Нью-Йорке. Это возмущало доктора Фридмана-Киена, который был одним из его лечащих врачей: «Когда он был в Нью-Йорке, он ходил в гей-бани и занимался незащищенным сексом со множеством людей, несмотря на то что мы предупреждали его о том, что нельзя этого делать. Однажды я поймал его на выходе из гей-бани, остановил машину и спросил: „Что ты тут делаешь?“ И он ответил: „В темноте никто не видит моих пятен“. Он был настоящим социопатом. Я перестал с ним видеться. Я отказался принимать его, так как был очень зол»[445].

Семнадцатого июня телеканал NBC передал первый выпуск о новой форме «рака», которая, как казалось, затрагивала только гомосексуалов, а через день New York Times сообщила, что федеральные эпидемиологи не нашли доказательств наличия специфического инфекционного агента. Они сконцентрировались на лабораторных исследованиях, пытаясь найти вирус, бактерию или другой микроорганизм, который мог быть причиной серьезного расстройства иммунной системы организма, поражающей мужчин-гомосексуалов. В своем интервью для газеты доктор Гарольд У. Яффе сказал: «Мы считаем эти выводы очень важными, но они не решают проблему. Однако они довольно убедительно показывают, что это отнюдь не случайное событие среди гомосексуальных мужчин»[446].

Ощущая нарастающее беспокойство и страх, нью-йоркский драматург Ларри Крамер решил создать группу для сбора денег и распространения информации на улицах Нью-Йорка для гей-сообщества. Он предполагал, что осторожность в их сексуальном поведении может стать решающим фактором, учитывая, что надвигается что-то нехорошее. Однако, несмотря на информированность и растущий объем доказательств от медицинских властей, многие гей-сообщества были агрессивно настроены против действий Крамера, обвинив его в разжигании паники.

В 1982 году Крамер решил, что нужно сформировать более официальную организацию и активировать свою деятельность, чтобы донести призыв к осторожности до сведения как можно более широкой аудитории. «Итак, я созвал на встречу шестерых из нас: Ларри Масса; Пола Попхэма, который уже потерял нескольких близких друзей; Пола Рапопорта, богатого торговца недвижимостью, потерявшего своего любовника; Натана Файна, который был журналистом и моим другом; и Эдмунда Уайта, писателя, – потому что я подумал, что его имя поможет нам привлечь внимание, – вспоминал Крамер. – В какой-то момент Пол Рапопорт сказал что-то вроде: „У геев, безусловно, сейчас кризис здоровья“, и я сказал: „Давайте это используем в качестве нашего названия, «Кризис здоровья геев»“. И, как ни странно, оно прижилось. Оно оказалось полезным, потому что так мы прямо заявляли о проблеме. К тому же название указывало на расширение прав и возможностей сообщества, ведь геи на самом деле пытались помочь себе сами»[447].

Одним из первых людей, которые добровольно решили помогать организации «Кризис здоровья геев» в Нью-Йорке, был Роджер Макфарлэйн. Однажды, войдя в импровизированный офис, эта бывшая звезда американского футбольного клуба ростом за метр восемьдесят предложил открыть горячую линию СПИДа на своем домашнем телефонном номере еще до того, как болезнь обрела это название. К концу первого дня он получил 125 звонков: «Сто двадцать пять испуганных людей. Облажавшихся людей, – так Макфарлэйн вспоминал первую ночь, когда он открыл горячую линию у себя дома. – Вы знаете, они были по уши в дерьме, сидя в госпитале Бет-Изрейел или Нью-Йоркском университете. Был один больной, который даже поджег себя. Все это было нереально. У нас были люди, которых буквально избивали битами и вышвыривали из собственных квартир. Вы даже не можете себе представить весь этот кошмар»[448].