The Story of Civilization 01

Сама жизнь людей была пронизана искусством: опрятность их домов, красота одежды, изысканность украшений, спонтанное пристрастие к песням и танцам. Ведь музыка, как и жизнь, пришла в Японию от самих богов; разве не Идзанаги и Идзанами пели в хорах при сотворении земли? Тысячу лет спустя император Инкё, как мы читаем, играл на ваги (разновидность цитры), а его императрица танцевала, на императорском банкете, данном в 419 году в честь открытия нового дворца. Когда Инкё умер, корейский король прислал восемьдесят музыкантов на похороны; и эти игроки научили японцев новым инструментам и новым ладам - некоторые из Кореи, некоторые из Китая, некоторые из Индии. Когда Дайбуцу был установлен в храме Тодайдзи в Наре (752 г.), во время церемонии звучала музыка китайских мастеров Т'анг; а в Сёсо-ин, или Императорской сокровищнице, в Наре до сих пор можно увидеть разнообразные инструменты, использовавшиеся в те давние времена. Пение и речитатив, придворная музыка и монастырская танцевальная музыка составляли классическую моду, а популярные мелодии исполнялись на бива - лютне или сямисэне - трехструнном банджо.51 У японцев не было великих композиторов, и они не писали книг о музыке; в их простых композициях, исполняемых в пяти нотах гармонической минорной гаммы, не было гармонии и различия мажорных и минорных клавиш; но почти каждый японец умел играть на каком-нибудь из двадцати инструментов, пришедших с континента; и любой из них, при правильной игре, говорили японцы, заставит танцевать саму пыль на потолке .52 Сам танец пользовался "популярностью, не имеющей аналогов ни в одной другой стране".53-не столько как приложение к любви, сколько как служение религиозной или общинной церемонии; иногда целая деревня собиралась в костюмах, чтобы отметить радостное событие всеобщим танцем. Профессиональные танцоры развлекали своим мастерством большие аудитории; и мужчины, и женщины, даже в высших кругах, уделяли много времени этому искусству. Когда принц Гэндзи, по словам госпожи Мурасаки, танцевал "Волны синего моря" со своим другом То-но Чуджо, все были тронуты. "Никогда еще зрители не видели, чтобы ноги ступали так изящно, а головы - так изысканно, так трогателен и прекрасен был этот танец, что по окончании его у императора увлажнились глаза, а все принцы и великие господа громко плакали".54

Тем временем все, кто мог себе это позволить, украшали свои лица не только тонкой парчой и расписными шелками, но и изящными предметами, характерными, почти окончательно, для старой Японии. Стройные дамы кокетничали, прикрываясь веерами манящей прелести, а мужчины щеголяли нэцкэ, инро и дорогими резными мечами. Инро представлял собой маленькую коробочку, прикрепленную к поясу шнурком; обычно она состояла из нескольких складных ящичков, тщательно вырезанных из слоновой кости или дерева, и содержала табак, монеты, письменные принадлежности или другие предметы первой необходимости. Чтобы шнур не соскальзывал под пояс, его привязывали другим концом к крошечному тумблеру или нэцукэ (от нэ - конец и цукэ - прикреплять), на тесной поверхности которого художник с особой тщательностью изображал формы божеств или демонов, философов или фей, птиц или рептилий, рыб или насекомых, цветов или листьев или сцен из жизни народа. Здесь свободно и в то же время скромно проявляется тот озорной юмор, в котором японское искусство до сих пор превосходит все остальные. Только самое тщательное изучение может раскрыть всю тонкость и значение этих изображений; но даже взгляд на этот микрокосм толстых женщин и жрецов, проворных обезьян и восхитительных жуков, вырезанных менее чем на кубическом дюйме слоновой кости или дерева, доносит до студента уникальное и страстно художественное качество японского народа.*