The Story of Civilization 04

Великие университеты Востока находились в Александрии, Афинах, Константинополе и Антиохии и специализировались соответственно на медицине, философии, литературе и риторике. Орибасий Пергамский (ок. 325-403 гг.), врач Юлиана, составил медицинскую энциклопедию из семидесяти "книг". Аэций из Амиды, придворный врач при Юстиниане, написал аналогичный обзор, отличающийся лучшим античным анализом болезней глаз, ушей, носа, рта и зубов; с интересными главами о зобе и гидрофобии, а также хирургическими процедурами от тонзиллэктомии до геморроя. Александр из Тралл (ок. 525-605 гг.) был самым оригинальным из этих медицинских авторов: он назвал различных кишечных паразитов, точно описал расстройства пищеварительного тракта и с беспрецедентной тщательностью рассмотрел диагностику и лечение легочных заболеваний. Его учебник по внутренней патологии и терапии был переведен на сирийский, арабский, иврит и латынь и оказал в христианстве влияние, не уступающее влиянию Гиппократа, Галена и Сорана.15 Согласно Августину, вивисекция человеческих существ практиковалась в пятом веке.16 Суеверия ежедневно вторгались в медицину. Большинство врачей принимали астрологию, а некоторые советовали различные методы лечения в зависимости от положения планет.17 Аэций рекомендовал женщине в целях контрацепции подвешивать к анусу зуб ребенка;18 А Марцелл в своем "De medicamentis" (395) предвосхитил современную технику, посоветовав носить кроличью лапку.19 С мулами дела обстояли лучше, чем с людьми; самым научным трудом того периода был Digestorum artis mulomedicinae libri IV Флавия Вегеция (383-450); эта книга практически основала ветеринарную науку и оставалась авторитетом до эпохи Возрождения.

Химия и алхимия шли рука об руку, а центром их была Александрия. Алхимики, как правило, были искренними исследователями; они использовали экспериментальные методы более точно, чем любые другие ученые древности; они существенно продвинули химию металлов и сплавов; и мы не можем быть уверены, что будущее не оправдает их целей. Астрология тоже имела честную основу; почти все принимали как должное, что звезды, так же как солнце и луна, влияют на земные события. Но на этом фундаменте шарлатанство воздвигло странный зиккурат из магии, гаданий и планетарной абракадабры. Гороскопы были даже более модными в средневековых городах, чем сегодня в Нью-Йорке или Париже. Святой Августин рассказывает о двух друзьях, которые тщательно отмечали положение созвездий при рождении своих домашних животных.20 Большая часть глупостей арабской астрологии и алхимии была частью греческого наследия ислама.

Самая интересная фигура в науке этой эпохи - языческий математик и философ Гипатия. Ее отец Теон - последний человек, чье имя записано как профессора Александрийского музея; он написал комментарий к "Синтаксису" Птолемея и признал долю своей дочери в его составлении. Гипатия, по словам Суидаса, написала комментарии к Диофанту, к Астрономическому канону Птолемея и к Конике Аполлония Пергского.21 Ни одна из ее работ не сохранилась. От математики она перешла к философии, построила свою систему по образцу Платона и Плотина и (по словам христианского историка Сократа) "намного превзошла всех философов своего времени".22 Назначенная на кафедру философии в Музее, она привлекала к своим лекциям многочисленную аудиторию самого разного и далекого происхождения. Некоторые студенты влюблялись в нее, но она, похоже, так и не вышла замуж; Суидас хотел бы, чтобы мы верили, что она вышла замуж, но, тем не менее, осталась девственницей.23 Суидас передает еще одну историю, возможно, придуманную ее врагами, о том, что когда один юноша приставал к ней, она нетерпеливо приподняла свое платье и сказала ему: "Это символ нечистого рода - то, во что ты влюблен, а не что-то прекрасное".24 Она так любила философию, что останавливалась на улицах и объясняла любому, кто спрашивал, сложные места из Платона или Аристотеля. "Ее самообладание и непринужденность манер, - говорит Сократ, - проистекали из утонченности и образованности ее ума, и она нередко представала перед городскими магистратами, никогда не теряя в собрании людей той достойной скромности поведения, за которую она отличалась и которая снискала ей всеобщее уважение и восхищение".