The Story of Civilization 05

Но и в этом случае было бы ошибкой переоценивать вклад античности в этот итальянский апогей. Это была скорее реализация, чем революция, и средневековое созревание сыграло гораздо большую роль, чем восстановление классических рукописей и искусства. Многие средневековые ученые знали и любили языческую классику; именно монахи сохранили ее; именно клирики в XII и XIII веках переводили и редактировали ее. Великие университеты с 1100 года передавали молодежи Европы определенную часть умственного и нравственного наследия расы. Развитие критической философии в Эригене и Абеляре, введение Аристотеля и Аверроэса в университетские программы, смелое предложение Аквинского доказать почти все христианские догмы с помощью разума, за которым так скоро последовало признание Дунса Скотуса, что большинство этих доктрин не поддаются разуму, возвели и разрушили интеллектуальную конструкцию схоластики и оставили образованного христианина свободным для попыток нового синтеза языческой философии и средневековой теологии с жизненным опытом. Освобождение городов от феодальных препон, расширение торговли, распространение денежного хозяйства - все это предшествовало рождению Петрарки. Рожер Сицилийский и Фридрих II, не говоря уже о мусульманских халифах и султанах, научили правителей придавать блеск власти, покровительствуя искусству и поэзии, науке и философии. Средневековые мужчины и женщины, несмотря на потустороннее меньшинство, сохранили естественную человеческую тягу к простым и чувственным удовольствиям жизни. Люди, которые задумывали, строили и высекали соборы, обладали собственным чувством красоты, а также возвышенностью мысли и формы, которую никогда не превзойти.

Поэтому ко времени смерти Петрарки все основы Ренессанса уже были заложены. Удивительный рост и оживление итальянской торговли и промышленности собрали богатство, которое финансировало движение, а переход от сельского покоя и застоя к городскому оживлению и стимулу породил настроение, которое питало его. Политическая основа была подготовлена свободой и соперничеством городов, свержением праздной аристократии, возвышением образованных князей и энергичной буржуазии. Литературная основа была заложена в совершенствовании простонародных языков и в рвении к восстановлению и изучению классики Греции и Рима. Были заложены этические основы: растущее богатство разрушало старые моральные ограничения; контакты с исламом в торговле и крестовых походах способствовали новой терпимости к доктринальным и моральным отклонениям от традиционных верований и путей; открытие заново языческого мира, относительно свободного в мыслях и поведении, способствовало подрыву средневековых догм и морали; интерес к будущей жизни уступил место светским, человеческим, земным заботам. Эстетическое развитие продолжалось; средневековые гимны, романтические циклы, песни трубадуров, сонеты Данте и его итальянских предшественников, скульптурная гармония и форма "Божественной комедии" оставили литературное наследие; классические образцы передали утонченность вкуса и мысли, лоск и вежливость речи и стиля Петрарке, который завещал их международной династии городских гениев от Эразма до Анатоля Франса. А революция в искусстве началась, когда Джотто отказался от мистической строгости византийских мозаик, чтобы изучать мужчин и женщин в реальном течении и естественной грации их жизни.

В Италии все дороги вели к Ренессансу.

ГЛАВА II. Папы в Авиньоне 1309-77 гг.

I. ВАВИЛОНСКИЙ ПЛЕН

В 1309 году папа Климент V перенес папство из Рима в Авиньон. Он был французом, бывшим епископом Бордо; своим возвышением он был обязан Филиппу IV Французскому, который поразил все христианство, не только победив папу Бонифация VIII, но и арестовав его, унизив и почти уморив голодом. Жизнь Климента была бы небезопасной в Риме, который оставил за собой право жестоко обращаться с папой и возмущался наглой непочтительностью короля; кроме того, французские кардиналы составляли теперь значительное большинство в Священной коллегии и отказывались вверять себя Италии. Поэтому Климент некоторое время пробыл в Лионе и Пуатье; затем, надеясь быть менее подвластным Филиппу на территории, принадлежавшей королю Неаполя как графу Прованса, он поселился в Авиньоне, прямо по другую сторону Роны от Франции XIV века.