The Story of Civilization 05

Откуда у него были средства на столь роскошную жизнь? Отчасти от продажи своих произведений издателям, отчасти от подарков и пенсий, которые присылали ему мужчины и женщины, боявшиеся его презрения и искавшие его похвалы. Сатиры, стихи, письма и пьесы, которые выходили из-под его пера, покупали самые внимательные и важные люди Италии, жаждущие узнать, что он скажет о людях и событиях, и наслаждающиеся его критикой коррупции, лицемерия, угнетения и безнравственности того времени. Ариосто вставил в издание "Орландо фуриозо" 1532 года две строки, которые добавили к имени Пьетро два титула:

Ecco il flagello

De' principi, il divin Pietro Aretino-.10

"Вот бич принцев, божественный Пьетро Аретино"; вскоре стало модно говорить о самом грубом и отвратительном крупном писателе эпохи как о божественном.

Его слава была континентальной. Его сатиры были сразу же переведены на французский язык; книготорговец на улице Сен-Жак в Париже сделал себе состояние, продавая их в розницу.11 Их с удовольствием принимали в Англии, Польше, Венгрии; Аретино и Макиавелли, по словам современника, были единственными итальянскими авторами, которых читали в Германии. В Риме, где жили его любимые жертвы, его сочинения раскупались в день их публикации. Если верить его собственным оценкам, его доходы от различных публикаций составляли тысячу крон (12 500 долларов?) в год. Более того, за восемнадцать лет "алхимия моего пера извлекла более 25 000 золотых крон из внутренностей различных принцев". Короли, императоры, герцоги, папы, кардиналы, султаны, пираты были среди его данников. Карл V подарил ему ошейник стоимостью 300 крон, Филипп II - 400, Франциск I - еще более дорогую цепь.12 Франциск и Карл соперничали за его благосклонность, обещая толстые пенсии. Франциск обещал больше, чем давал; "Я обожал его, - говорит Аретино, - но никогда не получал денег от его щедрот, которых хватило бы на то, чтобы охладить печи Мурано" (пригород, где была сосредоточена стекольная промышленность Венеции).13 Ему предложили рыцарское звание без дохода; он отказался, заметив, что "рыцарство без дохода - это как стена без запретных знаков; там все совершают непотребства".14 Итак, Пьетро посвятил свое перо Карлу и служил ему с незаслуженной верностью. Его пригласили на встречу с императором в Падую; по прибытии в этот город его приветствовала толпа, как современную знаменитость. Карл из всех присутствующих выбрал Аретино, чтобы тот ехал рядом с ним по городу, и сказал ему: "Каждый джентльмен в Испании знает все ваши сочинения; они читают все ваше, как только оно печатается". В тот вечер на государственном банкете сын сапожника сидел по правую руку от императора. Карл пригласил его в Испанию; Пьетро отказался, открыв для себя Венецию. Сидя рядом с завоевателем Италии, Аретино стал первым примером того, что позже назвали властью прессы; ничто подобное его влиянию не появлялось в литературе до Вольтера.

Его сатиры вряд ли привлекут наше внимание сегодня, ведь их сила заключалась главным образом в остроумных намеках на местные события, слишком привязанные к тому времени, чтобы иметь долговременное значение. Они были популярны, потому что нам трудно не получать удовольствие от поношения других; потому что они разоблачали реальные злоупотребления и смело нападали на великих и могущественных; и потому что они использовали все ресурсы языка улиц для литературы и выгодных литературных убийств. Аретино использовал человеческий интерес к сексу и греху, написав "Ragionamenti-разговоры проституток о секретах и практике монахинь, жен и куртизанок". На титульном листе книга была анонсирована как "Диалоги Нанны и Антонии... сочиненные божественным Аретино для его домашней обезьянки Капричио и для исправления трех состояний женщин. Отдано в типографию в апреле 1533 года в прославленном городе Венеции".15 Здесь Аретино предвосхищает раскатистую рибаллистику и эпитетическое безумие Рабле; он упивается словами из четырех букв и достигает некоторых поразительных фраз ("Я бы поставил свою душу на фисташковый орех"); и он вводит такие живые описания, как описание хорошенькой жены семнадцати лет - "прекраснейшего кусочка плоти, который я когда-либо видел" - которая, будучи замужем за шестидесятилетним мужчиной, стала ходить во сне, чтобы "сражаться с копьями ночи"."16 Выводы, к которым приходят авторы диалогов, таковы: куртизанки - самый достойный из трех классов женщин, ибо жены и монахини неверны своим обетам, а куртизанки живут в соответствии со своей профессией и честно трудятся за свою плату. Италия не была шокирована, она смеялась от восторга.