The Story of Civilization 05

Он ходит по Риму, одетый как герцог. Он принимает участие во всех диких развлечениях господ. Он расплачивается за свои услуги оскорблениями, облеченными в придуманные слова. Он хорошо говорит и знает все клеветнические анекдоты в городе. Эсты и Гонзаги ходят с ним рука об руку и слушают его болтовню. Он относится к ним с уважением, а ко всем остальным - с надменностью. Он живет на то, что они ему дают. Его дары сатирика заставляют людей бояться его, и ему доставляет удовольствие слышать, как его самого называют циничным, дерзким клеветником. Все, что ему было нужно, - это фиксированная пенсия. Он получил ее, посвятив Папе Римскому второсортную поэму.8

Аретино не стал бы сомневаться во всем этом. Как бы иллюстрируя это, он попросил мантуанского посла выпросить для него у Федериго "две пары рубашек из золота... две пары из шелка, а также две золотые шапочки". Когда же с получением этих вещей затянулось, он пригрозил маркизу уничтожить его с помощью диатрибы. Посол предупредил Федериго: "Ваше превосходительство знает свой язык, поэтому я больше ничего не скажу". Вскоре прибыли четыре рубашки из золота и четыре из шелка, а также две золотые и две шелковые шапки. "Аретино, - писал посол, - доволен". Теперь Пьетро действительно мог одеваться как герцог.

Второй период римского процветания завершился плащом и кинжалом. Аретино сочинил оскорбительный сонет о молодой женщине, работавшей на кухне датчанина. Другой домочадец Гиберти, Акилле делла Вольта, напал на Аретино на улице в два часа ночи (1525), дважды ударил его ножом в грудь и так сильно в правую руку, что пришлось отрезать два пальца. Раны оказались не смертельными, Аретино быстро поправился. Он потребовал арестовать Акилле, но ни Климент, ни его данник не вмешались. Пьетро заподозрил датчанина в том, что тот планирует его убийство, и решил, что настало время для очередного итальянского турне. Он переехал в Мантую и возобновил службу у Федериго (1525). Через год, услышав, что Джованни делле Банде Нере собирает войска для борьбы с вторжением Фрундсберга, в нем всколыхнулся тайный атом благородства; он проскакал сто миль, чтобы присоединиться к Джованни в Лоди. Все чернила в его жилах покалывало при мысли, что он, бедный поэт, может стать человеком дела, может даже выбить для себя княжество и стать князем, а не просто литературным подмастерьем князя. И действительно, молодой командор, такой же щедрый, как Дон Кихот, обещал сделать его по меньшей мере маркизом. Но храбрый Джованни был убит, и Аретино, отложив полученный шлем, вернулся в Мантую и к своему перу.

Теперь он сочинил насмешливый giudizio, или альманах, на 1527 год, предсказывая абсурдную или злую судьбу тем, кто ему не нравился. Разгневанный на Климента за то, что тот оказывал Джованни делле Банде Нере недостаточную и нерешительную поддержку, Аретино включил Папу в число жертв своей сатиры. Климент выразил удивление, что Федериго приютил столь непочтительного врага папства. Федериго дал Аретино сто крон и посоветовал ему убраться из-под папского влияния. "Я поеду в Венецию, - сказал Пьетро, - только в Венеции справедливость держит чашу весов ровно". Он прибыл в марте 1527 года и снял дом на Гранд-канале. Он был очарован видом на лагуну и оживленным движением того, что он называл "самой красивой дорогой в мире". "Я решил, - писал он, - жить в Венеции вечно". Он направил письмо с повелительными комплиментами дожу Андреа Гритти, восхваляя величественную красоту Венеции, справедливость ее законов, безопасность ее народа, убежище, которое она предоставляла политическим и интеллектуальным беженцам; и он добавил, величественно: "Я, наводивший ужас на королей... отдаю себя вам, отцам вашего народа".9 Дож принял его по достоинству, обеспечил ему защиту, назначил пенсию и ходатайствовал за него перед Папой. Несмотря на то, что Аретино получал приглашения от нескольких иностранных дворов, он оставался верным жителем Венеции на протяжении всех оставшихся двадцати девяти лет.

Мебель и предметы искусства, которые он собрал в своем новом доме, свидетельствуют о силе его пера, ведь они были подарены или сделаны возможными благодаря щедрости или робости его покровителей. Тинторетто сам расписал потолок личных апартаментов Пьетро. Вскоре стены засияли картинами Тициана, Себастьяно дель Пьомбо, Джулио Романо, Бронзино, Вазари; появились статуи Якопо Сансовино и Алессандро Виттории. В богатой шкатулке черного дерева хранились письма, полученные Аретино от принцев, прелатов, капитанов, художников, поэтов, музыкантов и знатных дам; позже он опубликует эти письма в двух томах общим объемом 875 тщательно отпечатанных страниц. В доме стояли резные сундуки и стулья, а также кровать из орехового дерева, подходящая для уже располневшего Пьетро. Среди этого искусства и роскоши Аретино жил и одевался буквально как лорд, раздавая благотворительность окрестным беднякам, развлекая множество друзей и череду любовниц.