The Story of Civilization 07

Взгляд Бруно на Вселенную - это прежде всего эстетика, глубокое и восхищенное восприятие накаленной бесконечности; но это также и философская попытка приспособить человеческую мысль к космосу, в котором наша планета - бесконечно малая часть непознаваемой безбрежности. Земля не является центром мира, как и солнце; за пределами видимого нами мира (когда Бруно писал книгу, телескопов еще не было) существуют другие миры (как вскоре покажут телескопы), а за этими другими мирами - опять другие миры (как покажут более совершенные телескопы), и так до бесконечности; мы не можем представить себе ни конца, ни начала. И вместо того чтобы "неподвижные" звезды были неподвижными, как думал Коперник, они постоянно меняют свое место; даже в небесах panta rei все течет. Пространство, время и движение относительны; нет ни центра, ни окружности, ни верха, ни низа; одно и то же движение отличается при наблюдении из разных мест или звезд; а поскольку время - мера движения, то и время относительно. Вероятно, многие звезды населены живыми, разумными существами; неужели Христос умер и за них? И все же в этой бесконечной безбрежности существует неизменное сохранение материи, вечное и нерушимое постоянство закона.

Поскольку Вселенная бесконечна, а двух бесконечностей быть не может, бесконечный Бог и бесконечная Вселенная должны быть едины (здесь у Спинозы Deus sive substantia sive Natura - "Бог или субстанция или Природа"). Нет никакого Первотолчка, как предполагал Аристотель, есть движение или энергия, присущая каждой части целого. "Бог - не внешний интеллект... Ему более подобает быть внутренним принципом движения, который есть его собственная природа, его собственная душа".27 Природа - это внешняя сторона Божественного Разума; однако этот Разум находится не на "небесах над головой", а в каждой частице реальности.

Мир состоит из мельчайших монад, неделимых единиц силы, жизни, зачаточного разума (здесь Бруно перекидывает мостик между Лукрецием и Лейбницем). Каждая частица имеет свою индивидуальность, обладает собственным разумом; и все же ее свобода - это не освобождение от закона, а (как у Спинозы) поведение в соответствии с присущим ей законом и характером. В природе существует принцип прогресса и эволюции в том смысле, что каждая частица стремится к развитию (аристотелевская энтелехия).

В природе существуют противоположности, противоположные силы, противоречия; но в действии всего космоса - в "воле Божьей" - все противоположности совпадают и исчезают; так различные движения планет создают гармонию сфер. За обескураживающим, завораживающим разнообразием природы скрывается еще более удивительное единство, в котором все части предстают как органы единого организма. "Именно Единство очаровывает меня. Ее силой я свободен, хотя и раб, счастлив в печали, богат в бедности, жив даже в смерти".28 (Хотя я подчинен закону, я выражаю свою собственную природу; хотя я страдаю, я нахожу утешение в осознании того, что "зло" части становится бессмысленным в перспективе целого; хотя я умираю, смерть части - это омолаживающая жизнь целого). Поэтому познание высшего единства - цель науки и философии, а также целебное лекарство разума ("интеллектуальная любовь к Богу" Спинозы).

Это грубое изложение философии Бруно оставляет без внимания всю его искру и героическое неистовство и подразумевает в его мысли непрерывность и последовательность, совершенно ей чуждые, ибо она содержит столько же противоречий, сколько и утверждений, и поток настроений, согласующихся только в космическом опьянении. Еще одна подборка его идей могла бы сделать его магическим мистиком. Он говорил об индивидуальных достоинствах нескольких планет; он считал, что люди, рожденные "под влиянием" Венеры, склонны к любви, риторике и миру, а рожденные под влиянием Марса - к раздорам и ненависти. Он верил в оккультные свойства предметов и чисел, а также в то, что болезни могут быть демоническими и в некоторых случаях могут быть излечены прикосновением короля или плевком седьмого сына.29