The Story of Civilization 07

Если предположить, что война может быть справедливой, то каждая страна, вступающая в нее, имеет определенные права. Она может использовать обман, совершать репрессии, захватывать трофеи, брать и использовать пленных. Но у государства есть не только права, но и обязанности. Прежде чем начать войну, она должна объявить ее. Оно должно соблюдать любой ответственный договор, независимо от того, с кем он заключен. При завоеваниях следует щадить женщин, детей и стариков - в сущности, всех некомбатантов. Пленных можно обращать в рабство, но убивать их не следует. Гроций приветствует один признак прогресса: Христиане и магометане перестали обращать в рабство пленников своей веры.

Это был благородный и умеренный аргумент, несмотря на его недостатки. Если естественное право - это "веление правого разума", то кто должен определять, какой разум является правым? В государстве это определяет правительство, вооруженное силой; в конечном счете заповедь поведения соблюдается, потому что законодатель может обеспечить ее исполнение; сила не делает право, но она делает закон. Международное право ждет международного законодательного органа, подкрепленного международной силой; пока же оно будет состоять главным образом из скромных ограничений и нарушаемых соглашений, принимаемых заинтересованными державами как удобные на данный момент. Определение "права наций" как обычаев наиболее развитых народов опять-таки предполагает наличие некоего авторитета, компетентного назвать наиболее развитые народы; но где он? В Европе? В Китае? В исламе? И может ли правительство позволить своим гражданам самим решать, справедлива война или нет? Может, если его механизм индоктринации адекватен.

Это была нелогичная, но необходимая книга. Велась тысяча несправедливых войн; хорошо, что кто-то должен был наметить меры по смягчению убийств с взаимно принятыми ограничениями; хорошо, что завоевательные или грабительские войны должны быть осуждены; хорошо, что должна быть сделана мольба о милосердии к некомбатантам и пленным. Тридцатилетняя война высмеяла эти различия и мольбы; но когда это безумие утихло, книга Гроция показалась тем более оправданной состоянием Германии.

Ришелье, решив вступить в Тридцатилетнюю войну, лишил Гроция пенсии, и подвергшийся опасности автор удалился в Гамбург. В 1635 году Оксенстьерна отправил его обратно в Париж в качестве посла Швеции. Но, как и большинство философов, Гроций больше общался с идеями, чем с людьми; он позволил своей неприязни к Ришелье, а затем к Мазарину определять его дипломатию; и в 1645 году он вернулся к комфорту своих книг. Королева Кристина пригласила его остаться при дворе в качестве ученого с хорошим жалованьем, но он добился ее разрешения уехать в Германию. Она организовала ему переезд в Любек; судно было выброшено на берег штормом; Гроций пострадал от шока и облучения и умер в Ростоке 29 августа 1645 года в возрасте шестидесяти двух лет.

Через 267 лет Голландия простила ему его либерализм и воздвигла ему статую (1886) в городе его рождения. В 1899 году делегаты Соединенных Штатов на Международной мирной конференции в Гааге возложили на его могилу серебряный венок в знак признания того, что его книга на какое-то время способствовала смягчению королевского спорта.

V. СВЯЩЕННИК-ЭПИКУРЕЕЦ

Сделаем последнюю паузу на пути к Декарту и поразмышляем над загадкой возрождения католическим священником материализма Эпикура? То, что греческий философ удовольствий, чье имя на протяжении веков было синонимом атеиста, теперь, в условиях распространяющегося отвращения к Аристотелю, должен быть в чести у благочестивого и безупречного вегетарианца, умершего от слишком строгого поста в Великий пост, - это уже показатель умственного развития Европы.

Пьер Гассенди был крестьянским сыном в окрестностях Динь в Провансе. Он проявил столь острый и жадный ум, что в шестнадцать лет был назначен преподавателем "риторики" (литературы), а в двадцать пять - профессором философии в университете Экса. Он принял священный сан и стал каноником и настоятелем собора в Динь. К тому времени он уже успел написать страстную книгу "Парадоксальные упражнения" против Аристотеля. Большинство из них он сжег по совету друзей, но те части, которые он опубликовал в 1624 году, поддерживали астрономию Коперника, атомизм Лукреция и моральную философию Эпикура. Это было кричащее приглашение к мученичеству, но Пьер был таким приятным юношей, таким скромным в поведении, таким регулярным в исполнении своих религиозных обязанностей, что никто, кажется, и не думал его сжигать. Всю свою жизнь он исповедовал доктрину "двух истин", согласно которой в философии можно принимать выводы, очевидно вытекающие из разума, а в религии - следовать ортодоксальной вере и ритуалу, как послушный сын церкви. Гассенди съел свой пирог и получил его.