The Story of Civilization 07

Но если он сомневался во всем, как он мог действовать дальше? Влюбленный в математику, прежде всего в геометрию, которую преобразовывал его собственный гений, он стремился найти, после своего первоначального и всеобщего сомнения, какой-нибудь факт, который был бы признан так же обще и охотно, как аксиомы Евклида. "Архимед, чтобы снять земной шар с места и перенести его в другое место, потребовал, чтобы только одна точка была неподвижной и неизменной; точно так же и я буду вправе питать большие надежды, если мне выпадет счастье открыть только одну вещь, которая будет несомненной и неоспоримой".86 Он с ликованием ухватился за эту мысль: Je pense, donc je suis, Cogito ergo sum, "Я мыслю, следовательно, я есть".87-самое знаменитое предложение в философии.IV Она была задумана не как силлогизм, а как непосредственный и неопровержимый опыт, самая ясная и отчетливая идея, которую мы когда-либо могли иметь. Другие идеи должны считаться "истинными" в той мере, в какой они приближаются по отчетливости и ясности к этой первичной интуиции - этому непосредственному восприятию. Новый "метод" Декарта в философии, его novum organum, заключался в анализе сложных концепций на их составляющие, пока несводимые элементы не станут простыми, ясными, отчетливыми идеями, и в том, чтобы показать, что все такие основные идеи могут быть выведены из первичного сознания существа, которое мыслит, или могут зависеть от него. И наоборот, мы должны попытаться вывести из этого первичного восприятия все фундаментальные принципы философии.

То, что Декарт взял за точку отсчета не внешние объекты, которые якобы можно познать, а сознательное "я", снова стало революцией в философии. Ренессанс заново открыл человека; Декарт сделал его отправной точкой своей философии. "Я ясно вижу, что нет ничего, что мне было бы легче познать, чем мой собственный разум".89 Если мы начнем с материи и поднимемся через уровни органической жизни к человеку, то по логике преемственности будем искушены интерпретировать разум как материю. Но материя познается нами только через разум; только разум познается непосредственно. Здесь начинается современный идеализм, не идеализм в этическом смысле, а философия, которая начинает с непосредственного факта идей, а не с вещей, познаваемых через идеи. Декарт задает эпистемологическую тему современной европейской философии: "Нет более полезного исследования, чем то, которое стремится определить природу и объем человеческого знания".90 Теперь в течение трех столетий философия будет задаваться вопросом, существует ли "внешний мир" иначе как в виде идеи.

Ибо как трудно перейти от тела к разуму с помощью какой-либо теории, справедливой как по отношению к очевидно материальному источнику и агентству ощущений, так и по отношению к очевидно нематериальной природе идей, так и Декарт, начав с "я", затрудняется перейти от разума к вещам. Откуда разум знает, что ощущения, которые, казалось бы, свидетельствуют о существовании внешнего мира, являются чем-то большим, чем его собственные состояния? Как он может доверять чувствам, которые так часто обманывают нас, или мысленным образам, которые во сне столь же ярки, как и днем, когда они "ложны"?

Чтобы выбраться из этой "солипсической" тюрьмы "я", Декарт обращается к Богу, который, конечно же, не стал бы обманывать все наше сенсорное оборудование. Но когда Бог появился в этой системе, которая так смело начала с сомнения во всех принятых верованиях? Декарт не может доказать существование Бога на основе доказательств замысла во внешнем мире, поскольку он еще не доказал существование этого мира. Поэтому Декарт выводит Бога из познающего "я", подобно тому, как это сделал Ансельм в "онтологическом доказательстве" за шесть столетий до него. У меня, говорит он, есть представление о совершенном существе, всеведущем, всемогущем, необходимом и вечном. Но то, что существует, более совершенно, чем то, что не существует; поэтому совершенное существо должно включать существование в число своих атрибутов. И кто мог вложить в меня эту идею, как не сам Бог? "Невозможно, чтобы... я имел в себе идею Бога, если бы Бог не существовал на самом деле".91 Ведь если бы Бог был обманщиком, Он не был бы совершенным. Поэтому Он не обманывает нас ни тогда, когда у нас есть ясные и отчетливые идеи, ни тогда, когда Он позволяет нашим чувствам открывать нам внешний мир. "Я не вижу, как можно было бы защитить Его от обвинения в обмане, если бы эти идеи были порождены причинами, отличными от телесных объектов. Следовательно, мы должны допустить, что телесные вещи существуют".92 Таким образом, разрыв между разумом и материей, субъектом и объектом чудесным образом преодолевается, и Декарт, с Божьей помощью, становится реалистом. Сама наука - наша уверенная вера в логичную, упорядоченную, законопослушную, поддающуюся расчету Вселенную - становится возможной только потому, что Бог существует и не может лгать.