The Story of Civilization 07

Франция следовала классическим правилам и произвела на свет Расина; Англия отвергла их, придала своей трагической драме романтическую свободу и натуралистический размах и произвела на свет Шекспира. Идеалом французского Возрождения были порядок, разум, пропорции, приличия; идеалом ренессансной Англии - свобода, воля, юмор, жизнь. Елизаветинская публика, состоящая из лордов, миддлингов и сущностей, должна была иметь богатый и разнообразный рацион; она требовала действия, а не пространных отчетов о скрытых действиях; у нее было брюхо для смеха, и она не возражала против могильщиков, разбрасывающихся философиями с принцем; у нее было необузданное воображение, способное перескочить с места на место и пересечь континент по велению знака или намеку на линию. Елизаветинская драма выражала елизаветинских англичан, а не периклийских греков или французов Бурбонов; поэтому она стала национальным искусством, в то время как искусства, следовавшие чужим образцам, не прижились в Англии.

Английской драме пришлось выдержать еще одну битву, прежде чем она смогла дойти до Марлоу и Шекспира. Зарождающееся пуританское движение отвергало елизаветинскую сцену как дом язычества, непристойности и сквернословия; оно осуждало присутствие женщин и проституток в зрительном зале, а также примыкание борделей к театрам. В 1577 году Джон Нортбрук опубликовал яростную тираду против "игры в кости, танцев, пьес и интерлюдий", написав:

Я убежден, что у сатаны нет более быстрого способа и лучшей школы для работы и обучения своим желаниям, чтобы ввести мужчин и женщин в ловушку распутства и грязных похотей нечестивого блуда, чем эти пьесы и театры; и поэтому необходимо, чтобы эти места и игроки были запрещены и распущены, и убраны властью, как бордели и питейные заведения.36

Книга Стивена Госсона "Schoole of Abuse" была относительно умеренной и признавала некоторые пьесы и актеров "не заслуживающими порицания"; но когда Лодж ответил ему, Госсон отказался от всех различий и в "Players Confuted in Five Actions" назвал пьесы "пищей беззакония, буйства, и прелюбодеяния", а актеров - "мастерами порока, учителями распутства".37 Критики видели в комедиях деморализующие картины порока и безрассудства, а в трагедиях - стимулирующие примеры убийств, предательства и бунтарства.38 В первые годы правления Елизаветы воскресенье было обычным днем для спектаклей; трубы возвещали о них, когда церковные колокола созывали народ на послеполуденную молитву, и священнослужители с ужасом замечали, что их прихожане пропускают службы, чтобы попасть в театр. "Разве грязная пьеса с трубным звуком, - спрашивал один проповедник, - не созовет скорее тысячу человек, чем часовой колокольный звон сотню на проповедь?"39 И Норт-Брук продолжал: "Если вы научитесь... обманывать своих мужей или мужей своих жен, играть в блудницу... льстить, лгать... убивать... богохульствовать, петь грязные песни... разве вы не научитесь в такие перерывы заниматься ими?"40

Драматурги отвечали памфлетами и высмеивали пуритан в пьесах, как, например, Мальволио в "Двенадцатой ночи". "Неужели ты думаешь, что раз ты добродетельный, - спрашивает сэр Тоби Белч клоуна в этой пьесе, - то больше не будет пирожных и эля?" И клоун отвечает: "Да, клянусь святой Анной, и имбирь тоже будет горячим во рту!"41 Драматурги, даже Шекспир, продолжали солить свои истории насилием, яростью, кровосмешением, прелюбодеянием и проституцией; в одной из сцен шекспировского "Перикла" показана комната в публичном доме, главный управляющий которого жалуется, что его персонал "при постоянных действиях даже не хуже гнили".42

Городские власти Лондона - некоторые из них были пуританами - считали, что пуритане одержали верх в споре. В 1574 году Общий совет запретил постановку пьес только после цензуры и лицензирования; отсюда строка Шекспира об "искусстве, завязанном властью".43 К счастью, Елизавете и ее Тайному совету понравилась драматургия; у нескольких лордов были труппы игроков, и под королевской защитой и слабой цензурой шесть трупп получили лицензию на постановку пьес в городе.