The Story of Civilization 08

Ваши глаза не столь величественны?

Пламя, бушующий ветер, светлая ночь,

Ces aigles, ces faisceaux, ce peuple, cette armée,

Эта четверка королей, эти консулы, этот сенат,

Все мои любимые восхищались своим великолепием;

Cette poupre, cet or, que rehaussait sa gloire,

И эти лаурьеры еще больше смирились с ее победой;

Все эти глаза, которые мы видим, выходят из всех частей

Смущайтесь только своими жадными пожеланиями;

Величественный порт, дурманящее присутствие.

Сиель! с каким уважением и с каким пониманием

Tous les coeurs en secret l' assuraient de leur foi!

Parle: peut-on le voir sans penser comme moi

В таком мрачном состоянии, в котором родился этот род,

Весь мир, путешествуя, узнал своего мэтра?* 13

Стоит ли удивляться, что Расин, столь искусный в низкопоклонстве, быстро возвысился в глазах короля?

Мы с почтением пройдем мимо нескольких менее значительных пьес, которые все еще идут на французской сцене: Баязет (1672), Митридат (1673), который больше всех понравился Людовику, и Ифигения (1674), которую Вольтер вместе с Аталией причисляет к лучшим из когда-либо написанных поэм. 14 Премьера "Ифигении" состоялась в версальских садах, при свете хрустальных люстр, развешанных на апельсиновых и гранатовых деревьях; заиграли скрипки; половина элитной публики растаяла; Расин вышел вперед, чтобы признать самые заветные похвалы в своей карьере. Поставленная в Париже, она прошла сорок представлений за три месяца. Тем временем (1673) он был избран во Французскую академию. Казалось, ничто не мешало его счастью.

Но поэтам все равно не дано быть счастливыми, пока красота не станет радостью навеки, а похвала не встретит несогласного голоса. "Аплодисменты, которые я встречал, - говорил Расин своему сыну, - часто очень льстили мне; но малейшее критическое порицание... всегда причиняло мне больше огорчений, чем все удовольствие, доставляемое мне похвалой". 15 Сам он был не только тонкокожим, как ему приходилось, но и вспыльчивым, и отвечал на каждое недоброе слово. На пике своего успеха он обнаружил, что пол-Парижа его поносит и даже добивается его падения. Корнель пережил себя, но его последователи помнили героический тон и темы его ранних трагедий, воздух благородства в его красноречии, возвышенный уровень, на который он поднял призывы чести и государства над романтикой сердца. Они обвиняли Расина в том, что он опошляет трагическую драму полубезумными страстями благородных созданий, вводит на сцену галантность придворной любви и орошает ее слезами своих героинь. Они были полны решимости погубить его.

Когда стало известно, что он пишет "Федру", группа его врагов уговорила Николя Прадона написать конкурирующую пьесу на ту же тему. Обе драмы изначально имели одинаковое название - "Федра и Ипполит" - и были основаны на легенде, которую Еврипид рассказал с классической сдержанностью. Федра, жена Тесея, воспылала неконтролируемой страстью к Ипполиту, сыну Тесея от предыдущего брака; обнаружив его фригидность к женщинам, Федра повесилась, оставив в отместку записку, обвиняющую Ипполита в покушении на ее добродетель; Тесей изгнал своего невинного сына, который вскоре после этого погиб, катаясь на лошадях по берегам Троэзена. Расин изменил последовательность событий, заставив Федру отравиться после известия о смерти Ипполита. Эта версия была представлена в Бургундском театре 1 января 1677 года; версия Прадона была поставлена двумя днями позже в театре Генегауд. Обе пьесы некоторое время имели равный успех; но пьеса Прадона теперь забыта, в то время как пьеса Расина обычно считается его шедевром; роль Федры - цель всех французских актрис, как роль Гамлета манит трагиков английского театра.* Расин, образец классического стиля, соперничает с романтиками в эмоциональности любви Федры, а Ипполит (вопреки легенде) сгорает от страсти к принцессе Ариции. Федра узнает об этой страсти, и Расин во взволнованных подробностях показывает нам, как презирают женщину. Он искупает эти романтические экстазы мощным описанием того, как испуганные лошади Ипполита тащили его к смерти.

В предисловии к "Федре" (религиозный элемент в нем поднимался по мере того, как утихал сексуальный) Расин предложил Порт-Роялю оливковую ветвь: