The Story of Civilization 10

Он так и не получил дальнейшего формального или классического образования; возможно, отсутствие уравновешенности, рассудительности и самоконтроля, а также подчинение разума чувствам отчасти объясняются ранним окончанием его обучения. В 1724 году, в возрасте двенадцати лет, он вместе со своим кузеном был отозван в семью Бернара. Он навестил отца в Ньоне и там влюбился в мадемуазель Вульсон, которая отвергла его, а затем в мадемуазель Готон, которая, "хотя и позволяла себе самые большие вольности со мной, никогда не позволяла, чтобы они были сделаны с ней в ответ".15 После года колебаний он поступил в подмастерья к граверу в Женеве. Ему нравилось рисовать, и он научился гравировать корпуса часов, но мастер жестоко бил его за мелкие проступки и "побуждал меня к порокам, которые я от природы презирал, таким как лживость, безделье и воровство". Некогда счастливый мальчик превратился в угрюмого и необщительного интроверта.

Он утешал себя интенсивным чтением книг, взятых в ближайшей библиотеке, и воскресными экскурсиями в деревню. В двух случаях он так долго просидел в поле, что обнаружил городские ворота закрытыми, когда попытался вернуться; он провел ночь под открытым небом, явился на работу в полуоцепенении и получил особую порку. В третий раз воспоминания об этих побоях заставили его принять решение не возвращаться в город. Еще не достигнув шестнадцати лет (15 марта 1728 года), без денег и только с одеждой на спине, он отправился в Конфиньон в католической Савойе, примерно в шести милях от города.

Там он постучал в дверь деревенского священника, преподобного Бенуа де Понтверра. Возможно, ему рассказывали, что старый куратор так стремился обратить в свою веру бродячих женевцев, что хорошо кормил их, полагая, что сытый желудок способствует развитию ортодоксального ума. Он накормил Жан-Жака хорошим обедом и велел ему "отправиться в Анси, где вы найдете добрую и милосердную даму, которой щедрость короля позволяет обращать души от тех заблуждений, от которых она с радостью отказалась".16 Это, добавляет Руссо, была "госпожа де Варенс, новообращенная, к которой священники ухитрялись посылать тех несчастных, кто был склонен продать свою веру; с ними она была вынуждена разделить пенсию в две тысячи франков, пожалованную ей королем Сардинии". Бездомный юноша решил, что часть этой пенсии может стоить мессы. Через три дня в Анси он предстал перед мадам Франсуазой-Луизой де Ла Тур, баронессой де Варенс.

Ей было двадцать девять лет, она была красива, грациозна, нежна, щедра, очаровательно одета; "не может быть более прекрасного лица, более тонкой шеи или красивых рук более изысканной формы";17 В целом она была лучшим аргументом в пользу католицизма, который Руссо когда-либо видел. Она родилась в Веве в хорошей семье и совсем молодой вышла замуж за месье (впоследствии барона) де Варенса из Лозанны. После нескольких лет болезненной несовместимости она оставила его, переправилась через озеро в Савойю и получила покровительство короля Виктора Амадея, находившегося в то время в Эвиане. Поселившись в Анси, она приняла католичество, будучи уверенной, что если ее религиозный ритуал будет правильным, то Бог простит ей случайные любовные связи; кроме того, она не могла поверить, что нежный Иисус отправит мужчину - и уж точно не красивую женщину - в вечный ад.18

Жан-Жак с радостью остался бы с ней, но она была занята; она дала ему денег и велела отправиться в Турин, чтобы получить образование в Хосписе Святого Духа. Его приняли там 12 апреля 1728 года, а 21 апреля он крестился в римско-католическую веру. Писал тридцать четыре года спустя - через восемь лет после возвращения в протестантизм - он с ужасом описывал свой опыт пребывания в хосписе, включая покушение на его добродетель со стороны мавританского товарища-катехумена; он представлял, что подошел к обращению с отвращением, стыдом и долгими проволочками. Но, видимо, он приспособился к условиям, в которых оказался в хосписе, поскольку оставался там без принуждения более двух месяцев после принятия в Римскую церковь.19