The Strange Death of Europe: Immigration, Identity, Islam

Встревоженные большим скоплением мигрантов в некоторых городах, шведские власти в 2015 году попробовали другую тактику. Они решили переселить недавно прибывших в отдаленные города и деревни, особенно на севере страны. Они поселили 200 мигрантов в деревне Ундром в регионе Соллефтео (деревня с 85 жителями). 300 мигрантов поселились в деревне Тренсум в регионе Карлсхамн (деревня со 106 жителями). Другие отдаленные деревни за одну ночь увеличились втрое. Конечно, мигранты приехали в Швецию не для того, чтобы жить в таких изолированных и странных местах, и полиции часто приходилось вытаскивать их из автобусов, на которых их перевозили. Однако шведские политики настаивали на том, что в их стране достаточно места для размещения мигрантов. Только ускорив миграционную политику, они поняли, какие подводные камни таит в себе эта идея. В бюджете на следующий год предполагалось, что расходы на миграцию составят 50,4 миллиарда шведских крон только в виде прямых затрат (что составляет лишь часть истинных конечных расходов). Для сравнения: бюджет Министерства юстиции на 2016 год составил 42 миллиарда крон, а бюджет Министерства обороны - 48 миллиардов крон. Швеция - редкая страна в этом отношении. Во времена глобального спада ей удавалось иметь профицит бюджета. Сейчас, в период роста, Швеция сталкивается с возможностью иметь экономику с дефицитом.

Перед лицом таких реалий даже самые очевидные гуманитарные обоснования начали ослабевать. Среди вновь прибывших в 2015 году было особенно много несовершеннолетних без документов. Хотя среди них были дети, социальные работники говорили, что, возможно, трое из пяти таких "детей" утверждали, что их дни рождения приходятся на 1 января. И, конечно, подавляющее большинство из них (92 процента) были мужчинами. Политика шведских чиновников заключалась в том, чтобы игнорировать эти факты, даже когда они бросались им в глаза. Но в августе 2015 года проситель убежища, чье прошение было отклонено, убил двух шведов ножом в магазине "Икея" в Вестраосе. Шли месяцы, и терпение некоторых жителей Швеции начало лопаться.

В октябре 2015 года местные жители подожгли центры по предоставлению убежища в Мункедале, Лунде и еще десятке других мест по всей стране. Правительство приняло решение о том, что в будущем все подобные места будут держаться в секрете. Но в январе следующего года, когда в приюте для беженцев ребенок-мигрант, оказавшийся взрослым, зарезал молодую женщину-социального работника, общественное мнение еще больше ухудшилось. Вопрос о так называемых "запретных зонах" стал одной из главных тем в стране. Официальные лица яростно отрицали, что в Швеции есть районы, куда власти не могут попасть, хотя местные жители и службы экстренной помощи, регулярно подвергавшиеся нападениям в таких районах, знали, что так оно и есть.

В августе того года восьмилетний мальчик из Бирмингема (Англия), семья которого была родом из Сомали, погиб в результате взрыва гранаты, заложенной бандой во время посещения родственников в Гетеборге. Как и взрыв автомобиля в Гетеборге годом ранее, в результате которого погибла трехлетняя девочка, подобное насилие со стороны этнических банд стало обычным делом. В 2016 году стало известно, что около 80 процентов шведских полицейских подумывают об увольнении из-за опасности, с которой сопряжена их работа в районах страны, где все чаще царит беззаконие и преобладают мигранты.

Как и во всех других странах, шведское правительство и средства массовой информации представляли этих мигрантов как почти полностью врачей и ученых. На самом же деле в страну, испытывающую острую потребность в низкоквалифицированных работниках, было ввезено огромное количество людей, не знающих языка. И хотя правительство неохотно ужесточило пограничные процедуры, политические и общественные лидеры продолжали настаивать на том, что границ быть не должно и что иммиграция может быть безграничной. Архиепископ Якелен настаивал на том, что Иисус не одобрил бы правительственных ограничений на иммиграцию.