The Strange Death of Europe: Immigration, Identity, Islam

К следующему месяцу ее рейтинг одобрения снизился с 75 % (на уровне апреля 2015 года) до 47 %. 10 Большинство немцев теперь не согласны с политикой своего канцлера. На сентябрьских региональных выборах в Померании партия "Альтернатива для Германии" (AfD), которой всего три года, обошла партию Ангелы Меркель и заняла третье место. О таких результатах говорили как о метафорических землетрясениях, но на самом деле это были самые незначительные толчки, и они не обязательно означали какие-либо серьезные изменения. Европейская общественность выступала против массовой иммиграции с самого начала ее появления. Но ни один из политических лидеров, придерживающихся тех или иных политических убеждений, не потрудился задуматься над этим фактом или изменить в связи с этим свою политику. Хотя канцлер Меркель и ускорила процесс, он был лишь частью непрерывного процесса, к которому континент шел десятилетиями. Последствия всего этого время от времени становились поразительно очевидными.

19 декабря 2016 года, в последние дни перед Рождеством, 24-летний тунисец Анис Амри угнал грузовик, убил польского водителя и проехал на нем по переполненному рождественскому базару на Курфюрстендамм, главной торговой улице Западного Берлина. В результате кровавой бойни погибли двенадцать человек, еще больше получили ранения. Сбежав из грузовика, Амри отправился в бега по Европе. Несмотря на то что он был самым разыскиваемым человеком на континенте, ему удалось сначала добраться до Голландии. Затем ему удалось проникнуть на территорию Франции - страны, которая уже второй год находится в состоянии повышенной готовности. Затем Амри отправился в Италию, где двое полицейских в Милане попросили предъявить документы. Он достал пистолет и выстрелил в одного из итальянских полицейских , после чего второй офицер застрелил Амри. Выяснилось, что Амри, который перед нападением объявил о своей приверженности Исиде, прибыл на Лампедузу в 2011 году в качестве мигранта. Получив отказ в предоставлении вида на жительство в Италии, он позже попал в тюрьму на Сицилии за поджог предоставленного правительством приюта. В 2015 году, выйдя из тюрьмы, он въехал в Германию и зарегистрировался как проситель убежища по меньшей мере под девятью разными именами. Неспособность местных немецких властей общаться друг с другом, а также слабая система внешних и отсутствующая внутренняя граница Европы сослужили Амри хорошую службу. Те же самые системы не так хорошо послужили покупателям на рождественском рынке в Берлине.

В то время как подобные злодеяния с большим числом жертв попадают в заголовки газет и на пару циклов привлекают внимание европейской прессы, на местах все это время происходят изменения на континенте в целом. Только в 2016 году власти Германии зарегистрировали прибытие в страну еще 680 000 человек. Продолжающаяся массовая иммиграция, высокая рождаемость среди иммигрантов и низкая рождаемость среди коренных европейцев - все это гарантировало, что в ближайшие годы происходящие изменения только ускорятся. Немецкий народ продемонстрировал на выборах, что с политической точки зрения даже Меркель смертна. Но она помогла изменить континент и целое общество, последствия чего будут сказываться на протяжении многих поколений.

Ощущение, что история закончилась

Нелишне признать, что ваши враги в чем-то правы. Сегодня антагонисты европейской культуры и цивилизации бросают континенту множество обвинений. Они говорят, что наша история была особенно жестокой, в то время как она была не более жестокой, чем любая другая цивилизация, и менее жестокой, чем многие другие. Они утверждают, что мы действуем только ради самих себя, тогда как вряд ли какое-либо общество в истории так не желало защищать себя или так готово принимать мнение своих недоброжелателей. И мы остаемся одной из единственных культур на земле, настолько открытых для самокритики и фиксации собственных недостатков, что способны сделать богатыми даже своих самых больших хулителей. Но в одном-единственном случае возможно, что наши критики что-то уловили. Они не очень хорошо ее определяют, а когда определяют, то прописывают самые худшие из возможных средств. Но проблема остается проблемой, которую стоит выявить, не в последнюю очередь для того, чтобы поднять себя до ответов.

Проблему легче почувствовать, чем доказать, но суть ее примерно такова: жизнь в современных либеральных демократиях в какой-то степени тонка или поверхностна, а жизнь в современной Западной Европе, в частности, утратила смысл. Это не значит, что наша жизнь полностью лишена смысла, или что уникальная возможность либеральной демократии преследовать свою собственную концепцию счастья является ошибочной. В повседневной жизни большинство людей находят глубокий смысл и любовь в своих семьях, друзьях и многом другом. Но остаются вопросы, которые всегда были главными для каждого из нас и на которые либеральная демократия сама по себе не может ответить и никогда не должна была отвечать.