The Strange Death of Europe: Immigration, Identity, Islam

Критике подвергся метод "пончикового" планирования во французских городах, который, казалось, удерживал мигрантов на окраинах города. Но те же проблемы возникали и в странах, которые старались избегать подобной политики. Поэтому, когда французский политик критиковал "параллельные сообщества", возникшие в Британии благодаря британской модели, точно такое же обвинение можно было выдвинуть и в его собственной стране. 13 Казалось бы, хотя различия в законах планирования между разными странами Европы представляют интерес, на самом деле они не являются сейсмическими. Что касается образовательных систем разных стран и их акцента на ту или иную часть учебной программы, то это предмет научных дебатов. Но, опять же, ни одна система не кажется особенно эффективной, и ни одна из них не заслуживает большего восхищения, чем любая другая, когда речь заходит о реальных результатах.

И вот все это время европейский мозг держался за две противоречивые вещи. Первая - это доминирующий устоявшийся нарратив поколения: что любой человек в мире может приехать в Европу и стать европейцем, и что для того, чтобы стать европейцем, нужно просто быть человеком в Европе. Другая часть европейского мозга все эти годы наблюдала и ждала. Эта часть всегда могла распознать, что новоприбывшие не только прибывают в беспрецедентном количестве, но и приносят с собой обычаи, которые если и не являются беспрецедентными, то уж точно не существовали в Европе уже долгое время. Первая часть мозга настаивает на том, что приезжие ассимилируются и что со временем даже самые трудноуловимые аспекты культуры новоприбывших станут более узнаваемыми в Европе. Оптимизм благоприятствует первой части мозга. События благоприятствуют второй, которая все чаще начинает задумываться о том, есть ли у кого-нибудь время для тех изменений, которые должны произойти.

Никого не должно удивлять, что под всем этим кипят более темные, подземные страхи. Нигде они не проявляются так ярко, как во Франции, которая после Второй мировой войны испытывала тот же дефицит рабочей силы, что и другие страны Западной Европы. Страна отреагировала на это точно так же, открыв свои границы для рабочих со всего мира. В 1950-1960-х годах, когда сказались последствия французской деколонизации в Северной Африке, Франции стало так же невозможно остановить приток людей из своих бывших колоний, как это сделали Великобритания и другие страны. Приток в основном бедных и малообразованных рабочих постепенно изменил культуру и облик многих районов Франции, как это произошло и в других странах.

Одной из подземных реакций на это - реакцией, которую французский философ Бернар Анри-Леви назвал "темной специализацией" страны 14 - была озабоченность проблемой воспроизводства населения. При самом большом в Западной Европе мусульманском населении на душу населения и вечно нависшей угрозе на выборах, исходящей от Национального фронта семьи Ле Пен, границы этой дискуссии и выражения любых подобных опасений охранялись так же тщательно, как и в любой другой стране Европы. И все же именно во Франции появилось одно из самых обескураживающих и пророческих выражений этого страха.

ТЕМНАЯ СПЕЦИАЛИЗАЦИЯ

В 1973 году во Франции вышел странный роман, который быстро стал бестселлером. Автор Le Camp des Saints ("Лагерь святых") уже был известен как писатель-путешественник и романист. Его, много путешествовавшего, культурного и любознательного, осенило видение этого самого нашумевшего произведения однажды утром в его доме на берегу Средиземного моря. По его собственным словам, в то утро 1972 года он увидел видение: "Миллион бедных несчастных, вооруженных только своей слабостью и численностью, переполненных несчастьем, обремененных голодными коричневыми и черными детьми, готовых высадиться на нашу землю, авангард толпы, наседающей на каждую часть усталого и перекормленного Запада. Я буквально видел их, видел главную проблему, которую они представляли, проблему, абсолютно неразрешимую по нашим нынешним моральным стандартам. Впустить их - значит уничтожить нас. Отвергнуть их - значит уничтожить их самих". 15

Действие романа, на написание которого Жан Распай потратил следующие восемнадцать месяцев, разворачивается в ближайшие десятилетия и изображает Францию - и Европу - в процессе массовой миграции из стран третьего мира. Общий катализатор миграции - растущая диспропорция между количеством нищих людей в третьем мире и уменьшающимся процентом населения Земли, живущего в сравнительном раю Европы. Благодаря современным средствам коммуникации скрыть это неравенство уже невозможно, и третий мир обращается к Европе. Миллион человек отправляется в плавание на лодках, но все это время несметные миллионы наблюдают и ждут, когда же они сами сядут на лодки. Все зависит от реакции Европы на этот первый миллион. По стратегическим политическим соображениям (как он позже объяснил) Распай решил, чтобы миграция шла не из Северной Африки, а из Калькутты, и оттуда направилась к Французской Ривьере.