The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Хотя государства-преемники во многом были миниатюрными версиями своих имперских предшественников, они имели и важные отличия. Оставаясь многонациональными, они управлялись представителями одних доминирующих этнических групп. Они требовали от меньшинств более всеобъемлющей верности нации - как они ее определяли, - чем националистическая политика имперских элит, которая была либо более гибкой, либо более непоследовательной. Более того, в ходе масштабной перестройки власти, вызванной распадом империй, регионы, некогда составлявшие крупное многонациональное государство, сами превращались в пограничные территории. Вынужденные перемещения населения, сопровождавшие распад империй Габсбургов, Османской и Российской империй, придали калейдоскопу народов новый насильственный поворот, породив новые спорные зоны осколков. Подобно региональным участкам Цинского Китая, контролируемым военачальниками, новые пограничные территории западной Евразии были уязвимы, подвержены внешним угрозам со стороны центров более мощной власти на их берегах.

 

Массовые перемещения населения

В десятилетие между 1914 и 1923 годами демографическая ситуация в приграничных районах под имперским владычеством становилась все более ожесточенной. Войны на евразийских границах всегда приводили к появлению беженцев, но демографическая дезорганизация в первые три года Первой мировой войны была беспрецедентной. На огромной дуге сложных границ от балтийского побережья через понтийские, дунайские и южнокавказские рубежи после начала войны началось массовое и насильственное переселение народов по обе стороны военного фронта. К 1917 году в одной только Российской империи беженцами стали около 6 миллионов человек, и подавляющее число из них были вынуждены покинуть свои дома в приграничных районах. В прибалтийских губерниях война привела к бегству примерно 200 000 евреев и 500 000 латышей, включая половину населения Риги. Белорусские губернии были наводнены 250 000 беженцев. Еще до начала великого немецкого наступления 1915 года примерно 600 000 евреев были выселены с территории Палеопоселения, а более 200 000 человек немецкого происхождения были выселены и отправлены на восток. В 1914 году, с другой стороны австро-российской границы, украинские активисты в Галиции бежали в Вену, спасаясь от наступающих русских армий. Десятки тысяч русинов были арестованы и отправлены в лагеря для интернированных. С российской стороны эта демографическая катастрофа была вызвана подозрениями, уходящими корнями в предыдущие десятилетия борьбы за пограничные земли. По словам Питера Гатрелла, депортация немцев, которые поколениями жили на Украине и на Волге, "была жестоким предвестием ужасов, которые обрушились на следующее поколение при сталинском режиме".

Паника побудила некоторых из них уехать, но главной причиной того, что это было в основном вынужденное переселение, стала политика, проводимая российским верховным командованием и местными чиновниками. Они воспринимали нерусские народы приграничья, особенно евреев и немцев, как угрозу безопасности. За предыдущие несколько десятилетий антисемитизм вырос в разы, подпитываемый такими организациями, как черносотенцы, и шовинистически настроенной массовой прессой. Германофобия имела глубокие корни в панславистской антипатии к "балтийским баронам" и их привилегиям. В поздние годы империи, нападки осуждали засилье немецких предпринимателей и технических специалистов в растущем промышленном секторе России. В 1890-х годах радикальный сдвиг во внешней политике России, разорвавшей давние связи с Пруссией и Германией и перешедшей на сторону Франции, усилил эти тенденции. Неослабевающая поддержка Австрии со стороны Германии на балканских пограничных территориях укрепила веру в то, что Германия будет врагом в следующей войне, несмотря на периодические попытки Николая II смягчить ситуацию.4 Мания шпионажа заразила российское верховное командование.