The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Донские казаки, как и армии военачальников в Китае, выступали против создания централизованного правительства, но в то же время не желали сотрудничать с другими организованными вооруженными группами, подобными им самим. С одной стороны, они дорожили своим внутренним демократическим порядком. С другой стороны, в отношениях с социальными аутсайдерами, которых они называли "иногородними" (буквально - "иногородние", но в переводе - "пришедшие с территории Дона"), они сохраняли сословный менталитет. Разногласия с другими казаками-хозяевами также отразились на их исключительных взглядах. Когда Красная армия заняла Дон, казаки-хозяева отступили на Кубань, где их не встретили с радостью. Кубанские казаки все больше уставали от войны, их моральный дух сильно упал. Их враждебность к генералу Деникину и Добровольческой армии подпитывала разногласия с терскими казаками, которые также искали убежища на Кубани от наступающей Красной армии. В последней попытке договориться друг с другом каждый из казаков направил делегатов на заседание Верховного круга в январе 1920 года. К этому времени ряды Добровольческой армии сильно поредели. Казакам оставалось лишь представлять голос антибольшевистских сил на Северном Кавказе. В отчаянии Деникин обратился к казакам с призывом не создавать независимое государство и предложил им вместо этого "широкую автономию". Дальнейшие обещания представительного собрания, земельной реформы и кабинета министров с представителями казачества покорили деляг. Но было слишком поздно, чтобы спасти антибольшевистское дело.

 

Триплекс Confinium и Дунайское пограничье

В то время как распад и раздел Российской империи был остановлен и обращен вспять большевиками, дезинтеграция Австро-Венгерской монархии была необратимой. Пограничные территории Австро-Венгрии распались на новые многонациональные государства, оставив Австрию и Венгрию, по иронии судьбы, единственными однородными в этнолингвистическом отношении национальными государствами, возникшими на обломках многонациональных империй. Соединение государств-преемников имело лишь два отдаленно похожих прецедента в европейской истории: Вестфальский договор 1648 года и Венский договор 1815 года. Но эти упражнения по перекройке границ были основаны на разных принципах: в первом случае - на религии, во втором - на сдерживании Франции. В этих предыдущих реконструкциях Европы перетасовка народов, вовлеченных в территориальные корректировки, осуществлялась без их согласия, не говоря уже об их участии.

Наследие империи Габсбургов, в меньшей степени повторенное в других распавшихся многонациональных государствах, представляло собой смесь национальных устремлений и государственной власти, местных инициатив и внешнего вмешательства. Во время и сразу после Первой мировой войны политики и журналисты, представлявшие подвластное население пограничных территорий Габсбургов, разрабатывали планы реконструкции пространства между немецкой и российской имперской властью. Они действовали в двух направлениях - в изгнании и на родине. Первая группа стремилась объединить своих соотечественников в диаспоре, где на них сильнее всего действовали вильсонианские или ленинские идеи самоопределения. Последняя группа, как правило, дольше, хотя и с меньшим энтузиазмом, цеплялась за идею автономии в рамках многонациональных империй. Для обеих групп чешская политическая ин-теллектуальность часто служила вдохновением и флюгером. В 1915 году Томас Г. Масарик заявил, что он был первым, кто указал на "политическое значение зоны малых народов в Европе, которая находится между немцами и русскими".

 

Южные славяне

Существовало три центра политической активности, работавших по разным направлениям к общей цели - южнославянскому единству. Сербское правительство в изгнании на острове Корфу возглавлял премьер-министр Никола Пашич из Национально-радикальной партии, который демонстрировал зловещую неспособность провести различие между Великой Сербией и Югославией. Югославский комитет (Jugoslavenski odbor), расположенный в Лондоне, представлял изгнанников в диаспоре, в основном хорватов, во главе с юристом Анте Трумбичем и журналистом Франо Супило из Далмации, которые выступали за создание южнославянского государства, в котором хорваты, словенцы и сербы будут пользоваться равными правами. Степан Радич, основатель Хорватской крестьянской народной партии, на которого в предвоенный период оказал влияние Масарик, был сторонником федерализации Габсбургской монархии, включая автономную хорватскую федеративную единицу, состоящую из хорватов, сербов и словенцев. Для сербов, не входящих в состав монархии, он предлагал федерацию с болгарами. В конце войны он согласился с распадом империи, но предложил конфедеративное решение для нового государства, опасаясь, что унификация означает господство сербов.