The Struggle for the Eurasian Borderlands. From The Rise Of Early Modern Empires To The End Of The First World War

Новые элиты направили националистические тенденции своих предшественников в новое русло. Взяв на вооружение политическую теологию интегрального национализма, они уничтожили практически все скромные уступки культурному разнообразию, которые были сделаны в период имперского правления. Хотя среди национальных меньшинств они находили волевых соратников, чаще всего они создавали узлы сопротивления, аналогичные тем, которые противостояли имперскому правлению. Чаще всего они прибегали к репрессиям, а не пытались найти компромисс или договориться с меньшинствами о предоставлении автономных прав. Поскольку меньшинства, как правило, располагались на периферии новых государств, а их соотечественники жили по ту сторону пограничных линий, правящие элиты сомневались в их лояльности. Под угрозой новой мировой войны, как это случилось в 1930-1940-е годы, сомнения превратились в самосбывающиеся пророчества. Сохранение проблем, унаследованных от имперского правления, практически гарантировало, что борьба за пограничные территории в Евразии еще не закончилась. В течение десятилетия после подписания последнего из послевоенных договоров роль великих держав в формировании пограничных территорий на сложных рубежах значительно уменьшилась. Преемники Кайзеррайха и Российской империи были вынуждены начать конкурентную борьбу. Японское руководство так и не решило, возобновить ли свое имперское продвижение во Внутренней Азии или договориться с Великобританией и США как с партнерами по установлению международного порядка в Тихоокеанском регионе. Китай был слишком глубоко разделен, чтобы вернуть свои пограничные территории. Британцы и французы были поглощены удержанием своих колониальных владений. Ни одно из небольших государств-преемников не могло позволить себе вступить в открытую борьбу, несмотря на невыполнимые территориальные цели. Но это был лишь вопрос времени, когда единственные потенциальные соперники великих держав за гегемонию в приграничных районах, Германия и Советский Союз, восстановят свою силу или, в случае Японии, решат использовать ее в том, что станет следующим и самым разрушительным периодом в борьбе за приграничные районы.

Заключение: Переход

 

Долгий и проблематичный процесс государственного строительства мультикультурных империй Евразии не был завершен, по мнению правящих элит, к концу имперского правления. Если бы они пережили Первую мировую войну, то, несомненно, продолжили бы приобретение новых территорий и ассимиляцию уклонившихся в сторону пограничных районов. На протяжении всего этого процесса, как утверждается в данной книге, то, что происходило на периферии центров власти, было гораздо более значимым, чем принято считать. Пограничные завоевательные войны и включение пограничных территорий в политическое тело оказали глубокое влияние на идеологию и институты имперского правления.

Пограничные войны происходили в геокультурном пространстве, для которого издавна были характерны масштабные перемещения населения в пределах разнообразных ландшафтов, порождавшие зоны раздробления весьма разнообразных этнолингвистических, религиозных и социоэко-номических групп, калейдоскопически менявшихся в своих внутренних ритмах. Военные линии наступления и отступления скорее разделяли, чем объединяли народы, разделявшие одну или несколько из этих деформирующих черт, в результате чего поляки, украинцы, сербы, армяне, курды, туркмены, киргизы и монголы жили под разными знаками.

Имперские элиты проявляли значительный прагматизм в своих усилиях по управлению, ассимиляции и аккультурации завоеванных пограничных территорий в качестве ключевого элемента государственного строительства. Гибко реагируя на давление со стороны внешних соперников или внутренней оппозиции, они меняли свою политику, переходя от централизованных мер к предоставлению автономии (в Российской империи - финнам и полякам; в империи Габсбургов - венграм и полякам; в Османской империи - крымским татарам, румынам, курдам и арабам; в империи Цин - монголам и уйгурам), что помогает объяснить долголетие их династий.

При расширении имперского господства они использовали различные стратегии - от прямого завоевания до колонизации, обращения и кооптации элит. Колонизация и обращение не были, однако, исключительно государственными, а часто были спонтанными и добровольными, в то время как кооптация элит требовала сочувственного отклика снизу. Завоеванные народы отвечали собственными стратегиями, направленными на достижение различных целей.

Они пытались сохранить свою культурную самобытность, получить автономию и, только когда имперское правление оказалось на грани краха, добиться независимости. Их тактика варьировалась от пассивного принятия до вооруженного восстания. Порабощенные элиты не представляли собой единую группу, так же как и правящие элиты. Их реакция не была последовательной или скоординированной, они часто чередовали уступчивость с сопротивлением или включали в себя и то, и другое.