The Symmetrical Transit (ЛП)

– Не смейся. Я серьезно. Это то же самое и действует по тому же принципу. Если ты… Вот смотри: представь, что ты действительно боишься. Если в твоей жизни много страха, тогда должно быть и много безопасности. Должно быть что-то, что всё уравновесит. Как масса тела и вода. Потому что если вода не подстроится под твое тело, ты врежешься в поверхность, будто в асфальт. И если в твоей жизни много страха и нет безопасности – это как встреча с асфальтом. Ты становишься нервным, подозрительным, ненадежным параноиком. Так формируется твоя личность.

– Как у Волан-де-Морта? В его жизни было много ненависти и мало любви, поэтому он стал таким чудовищем.

– Что-то в этом роде. Но он – другое дело. Он не уравновешен в этом мире. В природе; так, как это должно быть. Иногда ты встречаешь людей, которые тебя уравновешивают. Люди, которые приводят в равновесие воздух вокруг тебя. Темный Ло… Волан-де-Морт. Волан-де-Морт высасывает воздух из помещения. Кислород. Он везде нарушает равновесие. В людях, в природе.

– Так ты говоришь, что все должно находиться в равновесии…

– Я говорю, это подразумевается. Все должно состоять из равных половин… чтобы сохранять равновесие. Солнце и луна; земля и небо; хорошие люди, плохие люди; ненависть и любовь.

– Инь и Янь. Две руки, две ноги… Родственные души…

– Именно, если ты романтик, – судя по тому, как он это сказал, Гермиона могла сделать однозначный вывод, что он таковым не был… Можно подумать, она не поняла этого раньше.

– Это не смешно. И соответствует твоей теории. Равновесие в людях… Равновесие в соединении любви двух людей… Если ты сейчас будешь надо мной смеяться…

– Это слишком сентиментально. Я не могу удержаться.

– Гм.

– Я никогда не думал, что ты такая.

– Ты понятия не имеешь, какая я… Почему ты так на меня смотришь?

– Ммм.

– Ммм? Малфой, я думаю… Мне больше не надо вина. Моя голова… Здесь слишком жарко.

– Ммм.

– Я имею в виду… действительно жарко. Тьфу-ты! Ммм, ладно. Ладно, хорошо… Так ты говоришь, для того, чтобы быть нормальными, людям нужно равновесие в эмоциях?

– Я говорю, так должно быть. Никто не нормален. В нас всех нет достаточного баланса. И остается только постараться найти его в других людях, мест…

– …Чт… Ой! Ой! Прости, пожалуйста, я думала… Я не знала, что это твоя рука. Я прав… Ну почему ты снова так на меня смотришь?

– Ммм.

– Опять это твое «ммм». Что это «ммм» значит? Почему ты улыбаешься?

– Ты выглядишь так, словно умираешь, Грейнджер.

– Просто… Здесь жарко. Очень, очень жарко.

День шестьдесят третий; 23:26

– Куда ты уходишь?

– Когда?

Без сомнения Малфой понимал, о чем она спрашивала, потому что уходил он всегда в одно и то же время.

– Когда уходишь отсюда. По утрам.

– А зачем тебе это знать?

Она пожала плечами, теребя страницу книги. Той самой, что была ее единственной собственностью. По крайней мере, той, что была у нее здесь. Она прочитала ее сразу же, как получила, и перечитала уже пять раз. Малфой заявил, что это лучшее вложение, которое он когда-либо делал.

Гермиона старалась игнорировать тот факт, что роман был куплен на украденные деньги. Учитывая то, кем был его отец, Малфою было не в новинку тратить сомнительные средства.

– Не знаю. Просто интересно.

– Я гуляю. Брожу по окрестностям, – он уже научился ей отвечать.

Раньше, чтобы помучить, он бы проигнорировал ее вопрос, но за последнее время они свыклись друг с другом. Сложно находиться рядом с человеком двадцать четыре часа в сутки и не идти ему навстречу хоть в чем-то. Но Гермиона твердо знала, что как только Малфой сжимает челюсти, спорить с ним бесполезно, она ничего не добьется и отступала.

– Посмотри на того парня. Он ведет себя странно, – Гермиона прижала палец к стеклу, и плечо Малфоя коснулось ее руки, когда тот наклонился вперед.

– Сексуальная неудовлетворенность.

– Что? Как ты… Да ладно.

– Та девушка заинтересовалась.

– Какая девушка?

– Вон там.

Гермиона осмотрела оживленную улицу, но ничего не увидела.

– Где?

– Внизу.

Она подалась вперед, но так ничего и не заметила.

– Ниже, Грейнджер.

Он взял Гермиону за подбородок и наклонил ее голову так, что та лбом уперлась в прохладное стекло.

– Да это проститутка.

– Неа, – засмеялся он. – Она слишком хорошо одета…

– Хорошо одета? – Гермиона недоверчиво на него посмотрела. – Да на ней крошечная юбка, а на улице такой холод. И она явно что-то вытворяет у фонаря и при этом не проститутка?

– Нет, – Малфой улыбнулся и повернул ее голову левее. – Вот это проститутка.

– О… боже.

День шестьдесят пятый; 15:25

– Какого черта с тобой творится?

Гермиона кашлянула и попыталась с невозмутимым видом похлопать себя по щекам, но без толку.

– Что? Уже вернулся? Я даже не слышала, как ты вошел.

Она прочистила горло, наклонила голову и схватила книгу с прикроватного столика. Раскрыв томик на первой попавшейся странице, подняла его повыше, чтобы спрятать покрасневшие глаза и щеки. Малфой стоял и смотрел на эти жалкие попытки. Гермионе от смущения стало жарко, ее руки немного дрожали.

– Что-то случилось? – его голос звучал настороженно, но спросил он это с такой небрежностью, на которую был способен только Малфой.