The ТЁЛКИ два года спустя, или Videoты

– Дальше – не надо.

– Это наши отношения, Андрей! Которых, больше, скорее всего не будет... Я не верю тебе, Андрей.

– Наташ, ты, мне кажется, делаешь большую ошибку сейчас... насчет наших отношений. Это была случайная пассажирка и она, в общем, уже сошла давно...

– Только вещи забыла. Видео, аудио...

– Прости, но я не хочу объясняться по поводу случайных трашек, я не хочу оправдываться из-за этой глупой суки, которая по уши влюблена в меня и...

– ...Влюблена в тебя, как интересно... и что?

– И думает таким образом заполучить.

– Заполучить? Ну, пусть заполучит. Мы все свободные люди...

– Я сто раз уже сказал, я не хотел этого, я не контролировал себя... в конце концов, в тот момент мы с тобой даже не спали вместе.

– В тот момент? – Она встает со стула, подходит к шкафу, достает оттуда пачку сигарет, хотя одна и так уже лежит на столе, нервно разрывает ногтями целлофановую обертку. – А когда «тот» момент был? Когда ты пропал после вечеринки? Может быть, когда тебя в ментовку приняли? Или...

Я ее не слышу. Я сижу, уткнувшись носом в колени, и у меня перед глазами пробегают события дня. Хитпарад моих непреднамеренных попаданий. Презентация, зарезанный сериал, Дашино видео, девчонка, опять Дашино видео, снова девчонка, крупно, очень крупно. И ее запрокинутая навзничь голова не уходит из кадра. Врачи, всеобщее мельтешение, опять видео. И все этот под саундтрек Наташиного голоса. В нем уже нет негодования, ярости, минутного движения порвать все к чертям в одну секунду. Она не ждет объяснений, она требует немедленного покаяния.

Но при всем моем артистизме проблема состоит в том, что мне не в чем каяться. Я не могу придумать ничего реалистичнее правды. И все эти совпадения с вечеринкой и ментами – даже не повод поймать меня, просто кадры, которые она демонстрирует мне, чтобы я наконец понял, что это такое – истинная жертвенность. Она ждала меня, она переживала за меня, она верила мне, а все закончилось видео. И что же ей теперь делать? Что ей придумать такое, чтобы в очередной раз простить. Но меня не нужно прощать. Я было и сам уже поверил в то, какой я негодяй. Но видео все не закончилось. С него все началось. А перед глазами снова встает эта девчонка и камеры вокруг. Я в состоянии глубокого шока. Мне страшно, когда я вспоминаю съемку. И мне становится искренне жаль себя. Наташа, похоже, никогда не поймет, что по сравнению с прошедшим эфиром Даша – ничто. Вещь, не достойная обсуждения. Я так глубоко закопался в картинках с моего последнего шоу, что единственное, что может во мне вызвать сейчас Наташа, – это злость. Чувство собственницы никогда не даст ей понять, что если мне и нужно извиниться, покаяться перед одной из двух девушек, – я выберу ту, которую внесли в мою гримерку...

– ...Ты даже выслушать меня не в состоянии. Ты спрятался, тебя нет. Закрыл глаза и думаешь, что тебя не видно. Как-то все это пошловато, – говорит она.

– Ты хочешь, чтобы я упал на колени? – Я медленно поднимаю голову, смотрю прямо на нее. – Признал себя абсолютно виновным? Вымаливал прощение? Забегал вперед, заглядывал в глаза? Расплакался? Что мне еще нужно сделать, расшифруй! Я подонок, тварь, абсолютно распущенный человек... Ты это хочешь услышать? Тебе же не нужно знать правду, не нужно знать, что со мной происходит, тебе важно, чтобы тебя заставили снизойти, да? Полежать пеплом у твоих ног, и возможно, завтра... возможно, к выходным, ты снизойдешь до того, чтобы простить. А все это время я буду мучиться угрызениями совести, ждать твоих ответов на мои эсэмэс, беспробудно пить, и... употреблять наркотики. А ты не просто снизойдешь, но спасешь меня. Вытащишь из темного болота моей психики, да?

– Ты редкий экземпляр балабола. Знаешь, – она закидывает ногу на ногу, – я удивляюсь твоей способности все переиграть и перевернуть. Таким образом, чтобы виноватыми оказались все, причем дважды...

– Я ничего не переигрываю. Я рассказал тебе, как все было. Не верить – твое право. Я устал, Наташ, – потираю глаза, – я вымотался сегодня. Та девчонка меня сломала.

– Я тоже устала. От недоверия, от постоянного домысливания, от всего дерьма, что внезапно появляется вокруг тебя. Я устала заставлять себя верить, понимаешь, Андрюша?

– Хорошо, не трать силы понапрасну. Ты потрясающая женщина. – Я встаю. – Общество не простит мне того, что ты тратишь свои бесценные дни на такого мудака, как я.

Беру пакет, сую в карман сигареты. Наташа смотрит на меня широко раскрытыми глазами. Кажется, хочет что-то сказать или что-то услышать. Или просто не верит, что перекрутила эмоции. До того напряжения, когда мужчина должен встать и уйти. И я сваливаю, kids. Я открываю дверь, кладу на тумбочку ключи от ее квартиры и выхожу.

– Проблема в том... – В ее голосе слышатся нотки досады, желание удержать меня этим крючком еще на секунду. Зацепить. Зачем? Она сейчас наверняка и сама не знает. – Ты все никак не определишься, кто родился вперед – ты или твое вечно уязвленное самолюбие!

– Точно, – говорю я уже из-за двери, – не могу. Пока не получается.