The Взгляд

Параллельно с индустрией телеразвлечений активно развивалась новая для России индустрия информации. Она быстро вошла в общее игровое пространство и сделалась подобием пинг-понга. Возникли даже псевдоинформационные программы наподобие «Времечка», объявлявшие конкурс среди телезрителей на самую «крутую» новость, и любая утка шла в эфир. Авторы расплодившихся на всех каналах «Криминальных хроник» стали с бесстрастностью патологоанатомов рассматривать обезображенные трупы, живописные пулевые отверстия и расквашенные лица, смаковать методологические подробности преступлений. По сходной модели зарабатывали популярность многие печатные издания: они принялись обрушивать на читателей мегатонны крови, мистики, эротики и сенсационных разоблачений. Все это привело лишь к одному: общество окончательно перестало доверять своим средствам массовой информации. Оно интуитивно поняло: информация, от криминальной до политической, как и все в стране, стала предметом купли-продажи. Шариком в азартной игре на «Поле чудес».

Нравы, до тех пор более характерные для уголовного мира, начали определять жизнь таких сфер, как идеология. Телевидение, все перестроечные годы усердно романтизировавшее образ героя-супермена, для которого главный аргумент – кулак или пуля, теперь все чаще ощущает тяжкие удары запущенного им бумеранга. Ведь если интеллект, гуманизм и сама человеческая жизнь более ничего не стоят на телеэкранах, их цена неизбежно падает и в общественном сознании. Если убийство и насилие перестают восприниматься как аномалия, становятся предметом репортерского стеба и входят в норму, если ухватки и лексика зэков определяют тон наиболее популярных газет и телешоу – рано или поздно вся эта журналистская уголовщина должна аукнуться в жизни. У пули, как у клипа, разговор короткий. О разумном, вечном и тем более добром сегодня вспоминать не принято. Новая журналистика, похоже, пришла в мир, чтобы бить по голове, пугать и приучать к мысли, что мир – загон, и люди в нем свиньи. За такую работу пока еще лучше платят. И тонут в этой пучине последние островки, где когда-то пульсировала мысль, догорают угольки ретиво затоптанных традиций и моральных табу – всего, что составляло человеческую культуру».

Взгляды Анатолия Лысенко

Расспросил Анатолия Лысенко о начале большого пути. Каким образом в постсталинскую эпоху люди приходили в профессию?