The War on the West

Обращение с Биггаром, как и с Гиллеем, предполагало нечто большее, чем обычные академические разногласия. Ответная реакция свидетельствовала о том, что эти ученые переступили некий негласный порог. И, конечно, так оно и было. Как в начале двадцатого века в таких университетах, как Оксфорд, по умолчанию считалось, что империя - сила добра, так и в начале двадцать первого века в подобных заведениях по умолчанию считалось, что империя - исключительно сила зла. Догма просто сместилась. Теперь невозможно было даже попытаться взвесить моральные сложности империи, не будучи обвиненным в апологетике или поддержке колониализма. Невольно эти критики продемонстрировали хрупкость своих аргументов.

Потому что другие люди - не в последнюю очередь в странах, подвергшихся колонизации, - были способны мыслить гораздо более тонко. Например, нигерийский романист и герой антиколониализма Чинуа Ачебе в 2012 году сказал: "Наследие колониализма не простое, а очень сложное, с противоречиями - как хорошими, так и плохими". А в своей последней книге "Была страна" (2012) Ачебе написал: "Вот ересь. Британцы управляли своей колонией Нигерией с большой осторожностью. Там был очень компетентный состав правительственных чиновников, обладавших высоким уровнем знаний о том, как управлять страной... Британские колонии управлялись более или менее квалифицированно. . . . Человек не испытывал страха перед похищением или вооруженным ограблением. В британских институтах царили уверенность и вера. Теперь все это изменилось". Ачебе не одинок в своей оценке. Такие ученые и писатели, как Нирад Ч. Чаудхури и доктор Зарир Масани, на примере Индии красноречиво доказывают, что империя оставила после себя не только железные дороги и индийскую гражданскую службу, но и науку таких людей, как сэр Уильям Джонс и Джеймс Принсеп, которые открыли классический язык Индии и вернули эту цивилизацию себе.

Многие другие приводили аналогичные аргументы. Епископ Майкл Назир-Али, родившийся в Пакистане в 1949 году, отметил, что в Индии и Пакистане существует общее признание этого сложного наследия. По его словам, хотя нет сомнений в том, что "белые набобы" обогащались за счет местного населения, были и такие, как сэр Чарльз Напьер, который отменил рабство в провинции Синд, будучи губернатором в 1840-х годах, и который знаменито объявил вне закона практику "сатти" (сжигание вдовы заживо на погребальном костре ее мужа). Пенджабцы называли сэра Джона Лоуренса "спасителем Пенджаба", а генерал Джон Джейкоб создал ирригационную систему вокруг города Якобабад, благодаря которой вся местность стала плодородной.

Странность тех, кто выступает против взвешивания различных достоинств и недостатков империи, заключается в двух вещах. Во-первых, они говорят, что это невозможно сделать: не существует способа сформировать моральный расчет, необходимый для того, чтобы разобраться в подобных вещах. Затем они настаивают на том, что в любом случае из-за конкретной ужасной вещи, которая произошла, любые положительные стороны должны быть отброшены. В случае с академиками из Оксфорда, которые возражали против изучения империи, вся идея взвешивания достоинств империи была непристойной из-за резни в Амритсаре в 1919 году. Но пример, который они приводят, подчеркивает абсурдность их позиции. В конце концов, есть причина, по которой Амритсарская резня так хорошо известна, что о ней помнят и спустя столетие.

Жестокий расстрел толпы, приведший к гибели 379 человек, не был бы запомнен, если бы в ХХ веке его совершили японские или китайские войска. Его не запомнили бы, если бы его совершили российские войска, и вряд ли бы его запомнили, если бы в ХХ веке его совершили немецкие войска. Ее помнят потому, что резня была совершена британскими войсками. Это было не просто исключение, а случай, который вызвал глубокий гнев и стыд в Британии даже того, как это произошло. Генерал, ответственный за приказ солдатам открыть огонь по безоружным демонстрантам, генерал Дайер был отстранен от командования, отправлен в отставку и лишен пенсии. Среди многих людей в Великобритании, выразивших ужас по поводу его действий, был Уинстон Черчилль, который заявил в 1920 году на дебатах в Палате общин, что резня в Амритсаре "кажется мне не имеющей прецедента или параллели в современной истории Британской империи. Это событие совершенно иного порядка, чем все те трагические случаи, которые происходят, когда войска вступают в столкновение с гражданским населением. Это экстраординарное событие, чудовищное событие, событие, которое стоит в особой и зловещей изоляции".