The X-files. Секретные материалы. Никому не доверяй (сборник)

Из чуть менее обветшалого дома – со стеклами в окнах и большим белым баком с водой на уровне крыши – вышел Люмке.

– Критик? Это что, должно произвести на меня впечатление?

– Я уважаю ваше уединение, мистер Люмке, – выпалил Эштон, – и потому приехал один. Никто не знает, что я здесь. Я хочу взять у вас эксклюзивное интервью о ваших чудесных статуях.

Скульптор не терял бдительности.

– Так вы не заодно с теми двумя? Этим утром?

– С какими двумя?

Пульс Эштона бешено скакал, он озабоченно похлопал эспаньолку. Кто-то его опередил?

– Вы договорились о другой публикации?

Люмке отмел это предположение:

– Вот еще. Я отослал их прочь. Обычно я не даю интервью, но если вы приехали один…

Эштон протянул визитку и, едва дыша, заговорил:

– Великолепная выставка в галерее «Пендрагон» привлекла много внимания. Я напишу хвалебную статью, и мы резко увеличим вашу известность. Могу я посмотреть вашу студию, бросить взгляд на технику?

Люмке прищурил узко посаженные глаза.

– У меня нет студии… В традиционном смысле. Я создаю скульптуры вместе с самой природой. – Он оглядел безмолвный город-призрак, потом посмотрел на неровные горы, испещренные пещерами и старыми рудниками. – Может, я и дам вам эксклюзивное интервью. Вам повезло, мистер Эштон.

– Значит, я недаром проделал этот долгий путь из Лос-Анджелеса, – обрадовался Эштон.

* * *

Люмке вел свой внедорожник по неровной проселочной дороге к расселине в скале. Эштону поездка показалась кошмарной, но он так горячо желал увидеть необычную студию, что пересилил в себе страх.

Люмке остановился у подножия скального склона, ведущего к узкой расселине – входу в пещеру. Он стал подниматься, ожидая, что критик последует за ним.

– Я показывал это место очень немногим. В этой пещере я черпаю вдохновение. Отсюда берут начало все мои статуи.

Эштон задыхался, весь в пыли и потный после подъема, но был заинтригован.

– Ваша студия прямо в горе? Это место не похоже на шахту. Оно естественного происхождения?

– Естественного… И неестественного. Я обнаружил его, исследуя каньоны.

Он показал на замысловатые рисунки на камнях у входа.

– Но шошоны нашли его задолго до меня.

Он повел критика внутрь и включил мощный фонарь, чтобы осветить путь.

– Это потрясающе, – улыбнулся Эштон.

– Именно, – согласился Люмке.

Мужчины углубились в пещеру, Люмке направил фонарик под ноги, чтобы они могли пробраться через наваленные камни, пригибаясь под скальными выступами, окошко с дневным светом осталось далеко позади. Сверху сыпалась пыль, и казалось, даже их шаги делают пещеру нестабильной. Когда сверху ручейком потекли мелкие камушки, Эштон встревоженно спросил:

– Далеко еще?

– Мы почти у ручья, а там вы увидите чудо, которого и вообразить не могли.

Наконец он вышли в большое помещение, которое не мог полностью осветить фонарик, журчание ручья по камням действовало ободряюще. Воздух в пещере был прохладным и влажным, разительно отличаясь от пустыни снаружи, и с кисловатым запахом. Люмке направил фонарь вниз, к текущей воде, прорезавшей по поверхности канал.

– Это особенное место. Шошоны считали грот священным, уверен, именно это означают их рисунки. Попробуйте воду. Она как жидкое электричество.

На остающемся в тени лице Эштона отразилась озабоченность.

– Пить… воду? Она наверняка минерализованная. Я не хочу…

– Пройдя через камни, она чистая и отфильтрованная. Это как кровь музы, вы никогда не испытывали ничего подобного. Свежая, нетронутая, холодная… магическая.

Голос Люмке стал звучать тверже.

– И это важная часть интервью. Если вы не хотите…

– Хорошо.

Эштон встал на колени, погрузил в ручей ладони и зачерпнул воду. С причмокиванием глотнул.

– Отдает мелом, много растворенных минералов.

Он встал и вытер руки о штаны.

– Можно чуть больше света, чтобы я увидел, где мы?

– Я установил лампы, работающие на аккумуляторах, соединенных проводами. Теперь могу показать вам все, что вы хотите увидеть.

Люмке нашарил выключатель, и лампы осветили гигантский грот, наполненный сталактитами, сталагмитами и сверкающими кристаллами, растущими на потолке. Ручей протекал по полу и вливался через трещину в невидимую пещеру внизу.

– Это моя настоящая галерея статуй.

Эштон внезапно понял, что многие толстые и находящиеся в тени сталагмиты, поднимающиеся с пола, имеют человеческие формы – людей, покрытых многими слоями камня, словно кто-то вылил им на голову затвердевший воск. Некоторые находились здесь так долго, что едва можно было различить руки и ноги, а другие выглядели свежими. Эштон заметил на полу свежие засечки – там, где Люмке срезал статуи.

– Скульптор – сама природа.

Эштон уставился на статуи и попытался сформулировать вопросы, но с трудом мог дышать. Он поднес руки к горлу, вытер рот и сглотнул, но грудь словно наполнилась гравием.

– Мой рот… Будто песка наглотался. – Он потряс головой, поднял руку и попытался согнуть пальцы. – Руки и ноги. Я едва могу пошевелиться.