Theatrum mundi. Подвижный лексикон

Вместо этого было представление о физике вещей. И именно физику вещей, включая политическую жизнь, мы можем почерпнуть у Спинозы. Обратимся к его «Политическому трактату», который писался начиная с 1675 года, и постараемся проникнуться тем, как в XVII веке мыслил политику один из самых блестящих философов – тот, кого сегодня открывают заново. Перевод был опубликован еще в советское время (в конце 1950-х), но он совсем не устарел:

…мысленно обращаясь к политике, я не имел в виду высказать что-либо новое или неслыханное, но лишь доказать верными и неоспоримыми доводами или вывести из самого строя человеческой природы то, что наилучшим образом согласуется с практикой.

Тут стоит пояснить, что когда Спиноза говорит о верных и неоспоримых доводах, его интересуют доказательства, подобные математическим и геометрическим, ведь тогда эти науки играли очень важную роль, в том числе и в сфере философского и общегуманитарного знания. Продолжим:

И для того, чтобы относящееся к этой науке исследовать с тою же свободой духа, с какой мы относимся обыкновенно к предметам математики, я постоянно старался не осмеивать человеческих поступков, не огорчаться ими и не клясть их, а понимать. И потому я рассматривал человеческие аффекты, как-то: любовь, ненависть, гнев, зависть, честолюбие, сострадание и прочие движения души – не как пороки человеческой природы, а как свойства, присущие ей так же, как природе воздуха свойственно тепло, холод, непогода, гром и все прочее в том же роде; все это, хотя и причиняет неудобства, однако же необходимо и имеет определенные причины, посредством которых мы пытаемся познать их природу, и истинное созерцание их столь же радостно для духа, как и познание тех вещей, которые приятны чувствам[266].

Самое первое впечатление от приведенной цитаты – это простой и прозрачный язык. Но на нем высказана довольно сложная мысль. Не вдаваясь в подробности, обратим внимание на несколько моментов. Во-первых, политику можно исследовать с той же точностью, с какой исследуют предмет математических наук. Во-вторых, человеческие аффекты – это нечто подобное природным силам или природным стихиям, и для того чтобы в них разобраться, необходимо знать их причины. А это уже заявка на физическую интерпретацию политических явлений – это политическая физика. Далее звучит упоминание о человеческой природе, и это, безусловно, очень старое понятие, но следует иметь в виду, что в другом месте того же трактата Спиноза определяет человеческую природу в категориях общения. В слове «общение», впрочем, не следует улавливать что-то повседневное и сиюминутное – для Спинозы оно имеет вполне определенный смысл. Он относит общение на счет того, что именует гражданским состоянием. Мы все, утверждает он, а именно варвары и не варвары, одинаковым образом находимся в состоянии общения[267].

Что это значит? Мы уже все вместе. Мы все заранее связаны. И это совершенно четко соответствует философии права Спинозы. Она примечательна тем, что решительно противостоит гоббсовскому толкованию, и философия эта очень близка сегодняшнему дню. Сколько мощи, столько права: согласно Спинозе, двое, соединившие свои силы, будут иметь больше права, чем каждый из них по отдельности[268]. А мощь для него есть не что иное, как способность к действию, и аффект – это тоже показатель способности к действию. То, что мы сегодня называем человеческими эмоциями, Спиноза определяет с точки зрения того, что уменьшает или увеличивает способность тела к действию[269]. То есть перед нами философия действия, если правильно ее прочитать.