This means War (СИ)

Малик продолжает раскидывать по углам вещи, делая вид, что очень занят уборкой. Когда он наконец оборачивается, и мы смотрим друг на друга, то повисшая в воздухе неловкость ощущается физически, словно с нами в комнате находится кто-то посторонний.

— Располагайся, я скоро вернусь, — он оглядывается по сторонам, потирая шею. — Черт, твоя сумка осталась в машине. Сейчас принесу.

— Зейн, — делаю шаг вперед, когда он направляется к двери.

Обернувшись, парень прячет ладони в передние карманы джинсов и вопросительно вскидывает брови.

— Я должна была рассказать тебе о том, что произошло. Но это настолько ничего не значило для меня, что просто вылетело из головы, — закатив глаза, бью себя по лбу. — Это не значит, что меня постоянно кто-то целует, и я забываю об этом напрочь, потому что я какая-то ветреная или вроде того.

Малик тихо усмехается себе под нос, и я чувствую, как к моим щекам приливает кровь. Скорее всего я краснею от осознания того, что несу полный бред, но я уже не могу остановиться.

— Я хочу сказать, что все мои мысли были отравлены тем, что я предала подруг, а затем Валери и ее испорченная жизнь, а потом пришел ты, как герой из снов, вместе со своим потрясающим поцелуем. Ко всему прочему рассказал, что теперь вся Сигма в курсе наших запутанных взаимоотношений. Ну, — пожимаю плечами, — конечно все, кроме Найла и его сковородки. Я не хочу, чтобы у вас с Гарри был конфликт из-за этого, потому что он правда пытался помочь. В общем, — делаю глубокий вдох, — чувствую себя ужасно виноватой и не хочу, чтобы теперь мы разговаривали друг с другом так.

— Как «так», Джерси?

— Холодно, официально, нехотя, а еще так, будто ты хочешь сказать мне много, но молчишь, боясь обидеть, потому что думаешь, что моя хрупкая нервная система этого не выдержит, и я побегу куда-нибудь в лес в истерике, где меня съест дикий койот, а потом мне напишут просто омерзительный некролог.

Выговариваю я это на одном дыхании, а когда наконец затыкаюсь, то смотрю на парня, ожидая и одновременно боясь того, что он скажет.

Прикусив нижнюю губу, Зейн молча изучает мое лицо, а затем подходит ближе и, опустив теплые ладони на мои щеки, дарит мягкий поцелуй. Коленки начинают дрожать, поэтому я вмиг впиваюсь пальцами в его предплечья, стараясь не упасть.

— Думаю, — шепчет Малик, и я ощущаю улыбку, тронувшую его губы, — что если бы ко всему прочему тебя съел дикий койот, то некролог и правда вышел бы забавным.

— Я рада, что из всего вышесказанного ты запомнил часть именно про койота, — усмехнувшись, покачиваю головой. — Меня пугает мысль о том, что я вновь могу потерять тебя и твоё доверие.

— Тебе придётся очень постараться, чтобы потерять меня снова, — тихо говорит он, прижавшись губами к моему виску. — Ведь я, вроде как, совершенно не планирую отпускать тебя, Скайлер.

***

Когда Малик приносит сумку с моими вещами, я спешу в душ, чтобы смыть с себя воспоминание о сегодняшнем дне. Странно, но тёплая вода не помогает освободиться от тягучих мыслей, я устраиваю моральную пытку и начинаю по новой прокручивать ненавистный день во всех мелочах.

Переодеваюсь в шорты и майку и возвращаюсь в комнату. Зейн привозит несколько пакетов с фаст-фудом, о котором я недавно так мечтала, но сегодня даже не могу смотреть на еду.

Когда парень отправляется в душ, я достаю из сумки выключенный телефон и, усевшись по-турецки на кровати, кладу его перед собой, и смотрю с каким-то страхом, словно гипнотизируя.

Я должна включить его не для того, чтобы прочитать сообщения, этого мне хочется меньше всего, и не для того, чтобы открыть блог со сплетнями. Мне нужно позвонить маме и сказать, что я больше не состою в сестринстве, не просто не состою, меня выставили за предательство.

Боже, даже не знаю, как скажу ей. Эта новость раздавит её. Неужели цель моего существования теперь состоит в том, чтобы снова и снова разочаровывать близких мне людей?

Когда в комнате вновь появляется Зейн, то мысли о доме незаметно отходят на второй план. Волосы парня всё еще влажные после душа, а из одежды на нем лишь чёрные джинсы, низко сидящие на бедрах. Он подходит к столу, чтобы проверить свой телефон на наличие сообщений, а я наблюдаю за несколькими капельками воды, стекающим по рельефным мышцам его спины.

Чёрт возьми.

Будто почувствовав, что на него пялятся, Малик разворачивается, и я не успеваю скрыться с места преступления. Пойманная за подглядыванием, я краснею, как будто мне пятнадцать лет, и, прикусив губу, опускаю взгляд вниз.

— Ты мог бы одеться? — спрашиваю я, глядя на экран выключенного телефона.

Зейн слишком уж долго не отвечает, поэтому вновь смотрю на парня. Облокотившись на край стола, он пробегается пальцами по влажным волосам, а затем издает смешок.

— Я вроде одет, Скайлер, — пожав плечами, он слегка склоняет голову на бок, а уголки его губ то и дело приподнимаются, выдавая желание улыбнуться.

— Ты одет наполовину, — фыркаю, — это неприлично.

— Не подашь футболку? — кивает в сторону кровати, на углу которой примостилась тёмная ткань.