«ТИ-ВИ»

А Толькина мать, надо заметить, работает уборщицей на киностудии, поэтому Толька ходит туда часто, ну и, естественно, считает себя первым специалистом по кино, а кино — первым делом в мире.

— Да я, — говорю, — в твоем кино уже две недели не был — и ничего! А телевизор все люди каждый день смотрят!

— А что они смотрят, — говорит, — они фильмы смотрят!

— Да нет, — говорю, — не только.

— Не только, а все же смотрят.

— Ну и что?

— Ну и то. Вот и получается, что кино главнее телевидения.

— Это почему же?

— А потому. Кино может без телевидения прожить, а телевидение без кино не может. И привет!

И убежал.

Пришел я на следующий день на студию грустный.

— Сергей Иванович, — говорю, — кто, по-вашему, главнее: кино или телевидение?

— Не знаю, — отвечает, — я об этом не думал.

— А почему же тогда кино может жить без телевидения, а телевидение без кино не может?

Сергей Иванович задумался.

— Вообще-то мы можем. Только зачем? Кто нас заставляет обходиться?

— А так, — говорю, — из самолюбия!

— Ну, милый мой, самолюбие здесь ни при чем! Телевидение и кино никогда врагами не будут, если только их специально не ссорить.

— Да я не ссорю. А все же — много здесь этого кино?

— Порядочно. Вот, например, фильмы показываем, которые в обычных кинотеатрах идут. Для тех, кому лень за билетами стоять. С доставкой, так сказать, на дом.

— А как?

— Что? Как показываем? Очень просто. При каждой студии есть своя телепроекционная, для показа по телевидению киноматериалов.

— Ага, понятно. Висит экран, на него пускают кино, а напротив стоит камера и передает!

— Не совсем так. Если сделать так, — есть шанс вообще ничего не увидеть. Темный экран у телевизора, и все! Как бы тебе объяснить? Ты, может, знаешь, что экран в кино не все время светится, не непрерывно. Двадцать четыре раза в секунду экран светлый, а двадцать четыре раза темный, вообще ничего нет — затвор у киноаппарата закрыт. Это на то время, пока один кадрик в ленте уползает, а другой становится на его место. А глазу человеческому свойственна инерционность.

— Чего?

— Ну, инерционность. То есть увидел глаз картинку, и вот она уже пропала, а глаз ее все еще видит. Без этого вообще никакого кино бы не было.

— Ну да?

— Конечно. То есть картинка на экране — а вот ее нет, исчезла. А в глазу она еще держится. А ей уже следующая кричит: «Держись! Уже немного осталось! Скоро я появлюсь!» И та держится. И вот следующая появилась. Все в порядке! Словно никакой темной паузы и не было.

— И сколько раз так?

— Я уже тебе говорил. Двадцать четыре раза в секунду разыгрывается эта драма. Вот. А камера телевизионная тоже работать не любит. Тоже изображение не непрерывное дает, не все время. А только двадцать пять раз в секунду. И между этими «приливами вдохновения» — пауза, для отдыха. Ничего нет. И вот представь себе такую картину. На киноэкране есть изображение, — а в этот момент камера не передает. Потом камера передает, а передавать-то как раз и нечего, — на экране как раз темнота.

Как все равно приходит Федот к Тимофею в гости, а того нет. Потом Тимофей к Федоту приходит, — а тот как раз только что из дому ушел.

И ходят они так всю жизнь, и никак друг друга застать не могут. Или, скажем, такая картина. Спит курица. А рядом лукошко с кашей. Вот проснулась она наконец, клюнула, а лукошка уже и нет — унесли. Потом снова ей принесли лукошко, а она уже опять спит. И поэтому всегда она голодная. Так же может получиться, если просто камеру перед киноэкраном установить. Не совпасть могут, понимаешь? Поэтому не просто камера перед экраном стоит, а связывает их одно довольно сложное устройство, которое делает так, чтобы картинка на экране зажигалась тогда, когда камера передает, и гасла тогда, когда камера отдыхает.

Все это вместе и составляет телекинопроекционную. Из нее фильмы по телевизору и передаются.

— Так значит, в ней все совпадает?

— Да.

— Ну а как же двадцать четыре кинораза совпадают с двадцатью пятью телеразами?

— Правильно. Скажу тебе по секрету, что у нас киноаппарат немного побыстрей, чем в обычных кинотеатрах. На один раз. Теперь там двадцать пять — и здесь двадцать пять. И все фильмы у нас идут минут на десять меньше, чем в кино. И поэтому перед показом обязательно пропускают его с секундомером. Проводят хронометраж. Чтобы знать точно, сколько он будет идти по телевизору.

ТРИ СПОСОБА

— Да, — говорю, — значит, все же не обходитесь без кино?

— Нет, — говорит Сергей Иванович, — и не собираемся. Зачем? А если хочешь знать, мы не только чужие фильмы показываем, но еще и сами снимаем.

— Ну, это уж чересчур!

— Да. А если быть точным, даже тремя способами снимаем: в студии, или, как по-киношному, в павильоне, второй вариант — с экрана кинескопа и третий — на объекте. Видишь сколько? Я тебе вот что посоветую. Сбегай в кинопроизводство, найди Коровина — он у нас самый лучший оператор — и приведи его ко мне, скажи, что очень нужен. А по дороге он тебе все расскажет.

Вдруг открылась дверь и появилась худая высокая девушка с пушистым полосатым шарфом на плечах.

— Скажите, Коровин не у вас? — с надеждой спросила она.