Тяпкин и Леша

- Ой! - вскрикнул Тяпкин и почувствовал, как у него сжалось от жалости сердце.- Дедушка, ты не плачь! Я тебе дам молочка, и Лешке дам, и всем. Вы все приходите к нам, тут недалеко. Я вам свой блин отдам!..

Тяпкин был добрым человеком, и сердечко у него было отзывчивое. Он запыхтел и пополз задом в дырку, сказав на прощание:

- Приходи, дедуш. Я тебе больше всех дам молочка. Я тебе и сахарку дам.

- У него зубов нету,- сказал Леша.

- Эх ты, Лешка! Бросил старичков...- проворчал грустно Тяпкин и уполз в дырку совсем.

Скоро он выбрался на белый свет, оглядел себя и понял, что пижама пропала, лучше ее запрятать где-нибудь в кустах и идти домой голышом. Так он и сделал.

5

- Ты что голышом разгуливаешь? - спросила я дочь, когда она появилась на пороге дома в туфлях на босу ногу и больше ни в чем.- И чем это желтым у тебя лицо вымазано?

- Так просто,- проворчал мой ребенок и пошел к умывальнику.- Мам,заявил он, вернувшись,- я блинов хочу.

- На ужин сделаем,- пообещала я.- А пока иди молочка с хлебушком попей.

Тяпкин загрохал кастрюлькой на кухне, а я продолжала работать.

- Мамочка! - позвала меня из сада Варвара Георгиевна: она меня всегда так называла, наверное, в назидание Тяпкину, который звал меня то "мамка", то "мать", то "ма-маха" и лишь изредка "мамуля".- Мы с Иосифом Антоны-чем гулять ходили и недалеко от нашей калитки чью-то пижамку нашли. Это не Любочкина там в кустах заблудилась?

Я вышла на крыльцо, увидела в руках Варвары Георгиевны очень мне знакомую пижаму, всю перемазанную в песке и глине, растерянно взяла, произнесла "спасибо" и посмотрела на дочь. Тяпкин сидел на крылечке, держал в одной руке большой ломоть хлеба, в другой кружку с молоком, его стриженая голова была упрямо опущена.

- Как она там оказалась, Люба? - спросила я голосом, не сулившим ни мне, ни дочери ничего хорошего. Честно говоря, я не очень-то люблю ссориться с Тяпкиным, и если мне случается его отшлепать в сердцах, я огорчаюсь после гораздо больше, чем дочь. Все-таки Тяпкин - хороший ребенок, хотя и шкодник и упрямый.

- Как она туда попала, я спрашиваю? - повторила я.

- Ее кто-нибудь украл,- тихо сказал Тяпкин, не поднимая головы.

- Вот как? Очень интересно. Иди-ка в комнату, ложись в постель, и пока ты мне все не расскажешь, я с тобой разговаривать не буду и гулять ты не пойдешь. Лешу я к тебе тоже не пущу.

- Мне его и не надо,- проворчал Тяпкин и, упрямо уткнув подбородок в ключицы, пошел в комнату, бросив по пути Варваре Георгиевне: - Нечего вам находить чужие пижамы, раз никто не просит!

Я отвесила Тяпкину подзатыльник, но ребенок мой даже не хлюпнул.

- Ишь, героиня! - сердито сказала я, взяла бидон и пошла за молоком к соседям. В общем-то, я тоже была сердита на Варвару Георгиевну: нечего находить чужие пижамы, раз не просят.

Дулись мы друг на друга часа полтора. Я сидела, работала, Тяпкин лежал голый на постели и сопел обиженно. Потом наконец он поднялся, подошел к столу и встал - подбородок прижат к груди, руки сложены сзади, голый пузик выпячен вперед. И молчит. Я делала вид, что не замечаю Тяпкина, увлечена работой.

- Мам? - вымолвил наконец Тяпкин басом.

- Да? - не сразу отозвалась я.

- Я больше не буду.

- Чего не будешь?

- Пижамку в кусты кидать.

- А зачем ты ее туда кинула?

- Она грязная была.

- Почему это она оказалась грязная?

- Я к Леше ходила, он в горе живет. Где песочная горка такая, знаешь?.. А дырка очень узкая.

Так, слово за слово, мы восстановили картину преступления, и я Тяпкина простила. Правда, все эти басни про старичков, кроватки из песка и посуду из ракушек всерьез не приняла. Просто ходил мой ребенок повозиться в песке - он очень любит песочные домики строить,- а остальное выдумал. Надо натаскать будет песочку в сад, пусть возится, а то скучно одной. Про Лешу я как-то не вспоминала: может, его и не было вовсе. Мы помирились и стали печь блины.

Тут пришел Леша.

Тяпкин первый услышал топот крохотных ножек на ступеньках крыльца, вышел посмотреть и сообщил мне:

- Мам, Лешка приперся. Давай ему есть.

- Подождет,- сказала я недовольно.- Сейчас кончу блины печь, будем все ужинать. И вообще не морочь мне голову своим Лешей, старичками и прочей мурой. Мне работать надо.

Тяпкин ушел на крыльцо, потом вернулся.

- Мам, дай молочка.

- Возьми в кастрюле.

- Мне надо все.

- Зачем? Ты лопнешь. И Леша твой лопнет.

- Я не ему.

- А кому?

Тяпкин долго молчал, памятуя, что про старичков и "прочую муру" я ему говорить запретила.

- Там ежики...- сказал он наконец неуверенно.

- Где это? Какие ежики?

- Возле калитки. Папа, мама и пять ежичков маленьких. Они кушать хотят.

Хоть я и не больно поверила, тем не менее пошла за миской перелить молоко, чтобы ежикам удобнее было пить. Я сама люблю всякое живое и Тяпкину не мешаю любить. Тяпкин, пока я ходила, насовал в карманы байковой куртки сахару, взял три блина и сунул за пазуху. Стойко терпел, потому что блины жгли ему тело.

- Давай я отнесу мисочку, а то ты разольешь.

- Я сама. Они от тебя убегут.

Взял мисочку и тихонько пошел вниз по тропке к оврагу. Леша запрыгал следом.