Тиара скифского царя

– Что купила на ярмарке? – поинтересовалась женщина, посверкивая семитскими глазами.

– Бусы. – Малка указала на дешевое украшение, обрамлявшее ее лилейную шейку.

– Красиво, – кивнула Сарра и позвала: – Садись обедать. Мы не начинали, потому что ждали тебя.

Девушка прошла к столу. Сегодня его украшением была фаршированная рыба – любимое блюдо дяди Якова, уложенная на серебряное блюдо, в рамке из отварного картофеля. Если на столе была рыба, то по законам кашрута мясные блюда тетя не готовила, хотя мясной рулет могла есть каждый день.

Малка села на свое место (дети Якова обзавелись семьями и переселились в Одессу), и тетя Сарра по старой привычке сама наполнила тарелку племянницы.

– Ешь, дорогая. И обязательно попробуй халу.

Малка кивнула, потянулась за халой – плетеным хлебом, – взяла вилку и стала аккуратно отламывать небольшие кусочки сочной рыбы.

– И цимес бери, – напутствовала Сарра, полное лицо которой лоснилось от пота. – Удачный цимес получился, Яков слюни глотал, пока я готовила.

– Спасибо, тетя.

За столом воцарилось молчание. Малка давно усвоила, что для дяди поглощение пищи – священнодействие и его ни в коем случае нельзя было отвлекать разговорами.

Кроме цимеса, тетя подала еще одно сладкое блюдо – тейглах – шарики из теста, сваренные в сахарном сиропе. Запотевший кувшин с яблочным компотом постепенно пустел.

Наевшись, Яков довольно крякнул, вытер лоснившиеся губы тыльной стороной ладони и, встав, пошатываясь, поплелся к своему любимому старому креслу, в котором предпочитал немного подремать после обеда.

Сначала Малка решила дать ему поспать, но потом подумала, что сейчас, после вкусного обеда, Яков настроен более доброжелательно, и поэтому, собравшись с духом, решила с ним поговорить.

Она присела на стул возле кресла и улыбнулась:

– Дядя, сегодня на ярмарке я встретила Шепселя Гойдмана.

Яков уронил газету, которую намеревался просмотреть перед сном, и повернулся к племяннице:

– Шепселя? И шо ты имеешь мне сказать?

– Он давно просит моей руки, – воспоминания о золотых украшениях с бриллиантами придали смелости. – Дядя, кажется, я люблю его и хочу выйти за него замуж.

– Что? – Яков вскочил так стремительно, что с длинного носа слетели очки. Толстые стекла, к счастью, выдержали удар о пол, и старый еврей, подняв их, вытер о рубашку и снова напялил на нос. – И ты смеешь мне об этом говорить? Ты выйдешь за своего Шепселя только тогда, когда река Нил, по берегам которой долго скитался твой многострадальный народ, потечет в обратном направлении.