Тиауба: Золотая Планета

Возвращаясь к “ кристаллической структуре”, о которой я только что упомянула, её лучше всего описать как некую вибрацию, специфическую для крови каждого индивидуума. Она не имеет ничего общего с группой крови. Различные религиозные секты на Земле безусловно верят в “правильность” отказа от переливания крови. Их мотивы основываются на учениях и книгах их религиозных учений и их собственной интерпретации таковых, в то время как им следует взглянуть на истинную причину – влияние друг на друга различных вибраций.

Если переливается много крови, она, до определённой степени, может влиять на реципиента в течение некоторого периода времени, которое варьируется в зависимости от объема переливаемой крови. Конечно, это влияние никогда не бывает опасным.

Через какое-то время, которое никогда не превышает одного месяца, вибрации крови реципиента берут верх, не оставляя ни следа от вибраций донорской крови.

Не следует забывать, что эти вибрации в гораздо большей степени присущи физиологическому и жидкостному телу, чем физическому.

Но я замечаю, что сильно отклонилась от темы, Мишель. В любом случае, пришло время присоединиться к остальным. Мы скоро прибудем на Тиаубу.

Я не отважился спросить Тао о природе четвёртой силы, так как она уже направлялась к выходу. Я покинул своё место и последовал за ней на командный пост. Там, на приборной панели и крупным планом, человек говорил медленно и почти непрерывно. Номера и цифры со сверкающими точками разных ярких цветов непрерывно пересекали экран, чередуясь с символами.

Тао усадила меня в кресло, которое я раньше занимал, и попросила меня не вмешиваться в мою систему безопасности. Затем она отошла посовещаться с Биастрой, которая, казалось, надзирала за астронавтками, каждая из которых была занята у своего пульта управления. Наконец, она вернулась и села в кресло рядом со мной.

Биастра: главнокомандующая Тиаубинского космического корабля.

Эти иллюстрации были подтверждены Мишелем Дэмаркэ исходя из его опыта на Тиаубе. Все иллюстрации защищены авторским правом OR-RAR-DAN, 1998.

– Что происходит? – спросил я.

– Так как мы приближаемся к нашей планете, мы постепенно снижаем скорость. Сейчас мы находимся на расстоянии 848 миллионов километров от неё и прибудем примерно через двадцать пять минут.

– Можем ли мы сейчас её видеть?

– Терпение, Мишель. Двадцать пять минут – это не конец света! – подмигнула она, очевидно, в хорошем настроении.

Крупный план на панели сменился широкоугольным кадром, показывая нам общий вид командного пункта межгалактической базы, которую мы видели раньше. Сейчас каждый оператор был глубоко сконцентрирован за своим индивидуальным пультом управления. Многие из “настольных компьютеров” управлялись с помощью речи, а не вручную, реагируя на голоса операторов. Цифры, сопровождаемые светящимися точками разных цветов, быстро пересекали экран. Никто на космическом корабле не остался стоять.

Вдруг, вот она, прямо в центре панели. Межгалактическая база сменилась… Тиаубой!

Моя догадка должна была быть верной – я мог чувствовать её. Тао немедленно телепатировала подтверждение, не оставляя мне никаких сомнений.

По мере того, как мы приближались, и Тиауба росла на панели, я не мог оторвать глаз от экрана, так как то, что я видел перед собой, было неописуемо красиво. Первое, пришедшее мне на ум слово, было “светящаяся” – потом на него наложилась “золотая” – но эффект, производимый этим цветом, был вне всякого описания. Если бы мне пришлось изобретать слово, возможно, это могло бы быть “свето-паро-золотая”. На самом деле, я имел впечатление погружения в светящуюся золотую ванну – как будто в атмосфере была очень мелкая золотая пыль.

Мы опускались на планету очень мягко, и панель больше не показывала её контуров, но можно было легко различить очертания континента, внезапно заканчивающегося океаном, который был усыпан множеством островов разных цветов.

Чем ближе мы приближались, тем больше деталей можно было разглядеть – объективы с переменным фокусным расстоянием не использовались во время посадки по причине, которую мне объяснили позже. Что меня больше всего заворожило, так это цвет передо мной – я был ослеплён!

Все цвета, в каждой тональной вариации, были более яркими, чем наши. Ярко-зелёный, например, почти светился – он излучал цвет. Тёмно-зелёный имел противоположный эффект – он “хранил” свой цвет. Это очень трудно описать, так как цвета на этой планете не могут сравниться ни с одним, существующим на Земле. Красный цвет можно было узнать, как красный, но не тот красный, который мы знаем. В языке Тао есть слово, которое определяет виды цветов на Земле и на других подобных ей планетах, наши цвета – Калбилаока, я перевёл это слово как “тусклый”, у них же наоборот – Теосолаковиники, что означает, что они излучают свои цвета изнутри.