Тяжелее небес. Жизнь и смерть Курта Кобейна, о которых вы ничего не знали прежде

Мари перечислила его любимые игрушки: губную гармошку, барабан, баскетбольный мяч, машинки, грузовики, кубики, дробилка, игрушечный телевизор и телефон. О распорядке дня Курта она писала, что «его реакция на сон заключается в том, что он плачет, когда его укладывают спать. Курт так привязан к семье, что не хочет покидать ее даже на время сна». Его тетя пришла к выводу: «Он счастливый улыбчивый ребенок, и его личность развивается именно таким образом из-за получаемого внимания и любви».

Венди была заботливой матерью, читала учебники, покупала карточки для обучения чтению и с помощью братьев и сестер заботилась о том, чтобы Курт получал надлежащий уход. Вся большая семья присоединилась к восхвалению этого ребенка, и Курт расцвел от внимания. «Я даже не могу выразить словами ту радость и оживление, которые Курт принес в нашу семью, – вспоминала Мари. – Он был маленьким человечком, таким живым. Уже в детстве Курт был очень харизматичным, забавным и умным». Когда тетя не могла понять, как опустить его кроватку, полуторагодовалый ребенок просто делал это сам. Венди, безумно очарованная выходками своего сына, взяла напрокат камеру Super-8 и снимала его на видео – это были расходы, которые семья с трудом могла себе позволить. Один из фильмов показывает счастливого, улыбающегося маленького мальчика, разрезающего свой торт ко второму дню рождения и похожего на центр вселенной своих родителей.

Ко второму Рождеству Курт уже начал проявлять интерес к музыке. Фраденбурги были музыкальной семьей – старший брат Венди, Чак, играл в группе под названием Beachcombers, Мари играла на гитаре, а двоюродный дедушка Делберт сделал карьеру ирландского тенора и даже снялся в фильме «Король джаза». Когда Кобейны посетили Космополис, Курта очаровали семейные джем-сессии. Его тетушки и дядюшки записали, как он поет Hey Jude группы The Beatles, Motorcycle Song Арло Гатри и тему телевизионного шоу The Monkees[14]. Курт любил сочинять свои собственные стихи, даже будучи малышом. Когда ему было четыре года, вернувшись с Мари с прогулки в парк, он сел за пианино и сочинил примитивную песню об их приключении. «Мы пошли в парк, купили конфет», – гласил текст песни. «Я была просто поражена, – вспоминала Мари. – Надо было включить магнитофон. Вероятно, это была его первая песня».

Вскоре после того, как ему исполнилось два года, Курт придумал воображаемого друга по имени Бодда. Родители вскоре забеспокоились о его привязанности к этому призрачному приятелю, поэтому, когда дядю Курта отправили во Вьетнам, ему сказали, что Бодду тоже призвали вместе с ним. Но Курт совершенно не поверил в эту историю. Когда ему было три года, он играл с магнитофоном своей тети, который был настроен на «эхо». Курт услышал эхо и спросил: «Этот голос говорит со мной? Бодда? Бодда?»

В сентябре 1969 года, когда Курту было два с половиной года, Дон и Венди купили свой первый дом по адресу Ист-Ферст-стрит, 1210, в Абердине. Это был двухэтажный дом площадью 1000 квадратных футов[15] с двором и гаражом. Они заплатили за него 7950 долларов. Жилище эпохи 1923 года находилось в районе, который иногда называли унизительным прозвищем «квартиры уголовников». К северу от дома Кобейнов протекала река Уишка, которая часто выходила из берегов, а к юго-востоку тянулся лесистый утес, который местные жители называли «Холм Думай обо мне» – на рубеже веков там красовалась реклама сигар «Think of me»[16].

Это был дом среднего класса в районе среднего класса, который Курт позже описал как «белый мусор, выдающий себя за средний класс». На первом этаже находились гостиная, столовая, кухня и спальня Венди и Дона, а на втором было три комнаты: маленькая игровая комната и две спальни, одна из которых стала спальней Курта, а другая предназначалась для его брата или сестры – в тот месяц Венди узнала, что снова беременна.

Курту было три года, когда родилась его сестра Кимберли. Даже будучи ребенком, она была удивительно похожа на брата. У нее были такие же завораживающие голубые глаза и светлые волосы. Когда Кимберли привезли из больницы, Курт настоял на том, чтобы он сам внес ее в дом. «Как же сильно он ее любил, – вспоминал отец. – И сначала они оба были очень милыми». Их трехлетняя разница в возрасте была идеальной, потому что забота Курта стала одной из главных тем для разговоров. Это положило начало черте характера, которая останется с Куртом до конца его жизни: он был чувствителен к нуждам и страданиям других, иногда даже чересчур.