Тяжело в учении

— Угадал, — зло процедила я, гордо выпрямившись. — Любовь, любовь к жизни! А несчастная она потому, что некоторые личности, обделенные умом, но не силой, так и норовят нас разлучить!

Белобрысый нахмурился и с очень нехорошими интонациями спросил:

— Так это тебя Нарл со товарищи ищут?

Я промолчала, настороженно следя за парнем. Чего так вскинулся? Неужели и он из той же банды?!

— Ну и дела, — удивленно присвистнул он, беззастенчиво разглядывая меня. — Ты что, на любимую мозоль ему наступила?

— Забыла уточнить насчет любимой, — огрызнулась я.

— У Нарла они все любимые, — усмехнулся белобрысый. — Что ты ему сказала? Или сделала?

— Не твое дело, — недружелюбно прищурилась я.

— Да у тебя талант! — не обратил внимания на грубость парень. — Раньше Нарл за девчонками не охотился…

— Все когда-то бывает впервые, — раздраженно выдала я банальную истину. — И что дальше? Так и будешь стоять и пялиться? Или же выдашь своему дружку?

— Нарл мне не… — начал было парень, но тут в переулке раздался топот и послышались злые голоса.

Обреченно пискнув, я мышкой юркнула в щель между двумя деревянными ящиками и даже дышать перестала. От ужаса не сообразила, что мои метания по меньшей мере смешны — стоит только белобрысому указать, где именно я прячусь…

— Опять ты! — Услышав голос Нарла, я обреченно зажмурилась. — Не видел здесь мелкую деваху? Худющую, беловолосую?

— Не видел, — лаконично ответил парень и посоветовал таким тоном, что у меня вдвое прибавилось мурашек: — Шел бы ты отсюда, Нарл, не дай боги, еще мое задание по твоей милости сорвется…

Громила досадливо сплюнул и, судя по быстро стихшему топоту, убрался из тупичка.

— Эй! — тихо позвал блондинистый спаситель. — Вылезай, они ушли.

Я завозилась и, опасливо втянув голову в плечи, выползла из-за ящиков. Как ни странно, они действительно ушли. Боюсь только, что недалеко…

Грустно вздохнув, я нерешительно осмотрелась вокруг. Увиденное, даже с учетом сгущающихся осенних сумерек, ничуть не вдохновляло, но идея переночевать здесь нравилась мне гораздо больше, нежели перспектива попасть в лапы обозленным хулиганам.

— Ты чего? — поразился белобрысый, когда я мрачно и гордо уселась на перевернутый ящик.

— Ничего, — буркнула я, искоса глянув на него.

Сейчас, когда страх отступил, удалось разглядеть гораздо больше — худощавое лицо, длинноватый прямой нос, ямочка на подбородке, необычного разреза темные глаза. Странное сочетание, но отнюдь не отталкивающее. Парень озадаченно нахмурил темные брови, а потом понимающе хмыкнул и неожиданно протянул руку:

— Ясно, боишься. Идем, провожу.

— С чего бы это? — насторожилась я, ибо твердо усвоила, что никто и пальцем для тебя не пошевелит за простое «спасибо».

Парень тяжело вздохнул, смотря с откровенной жалостью:

— И как ты на свете-то живешь, такая недоверчивая?

— Потому и живу, что недоверчивая, — поправила я.

— Что ж, — он усмехнулся и отвесил поклон, — не смею настаивать. Спокойной ночи, ребенок. Постарайся не простудиться — наши целители всегда рады замучить неосторожно заболевшего пациента!

Я хмуро показала язык его удаляющейся спине.

На душе было мерзко. Хотелось плакать. От жалости к себе и обиды на весь мир.

Становилось все темнее и темнее. Холодало, тонкая куртка не могла согреть, но я упрямо куталась в нее, сжавшись на облюбованном ящике в маленький дрожащий комочек. Ничего, ничего, уговаривала я себя. Не в первый раз, в конце концов. Доводилось на улице спать, и ничего, до сих пор жива… Наверное, это оттого, что меня не баловали. Я всегда была сама по себе. Как сорняк, который и выбросить бы надо, да все руки не доходят…

Я всхлипнула, зло вытерла глаза рукавом и упрямо закусила губу. Не буду плакать! Не из-за чего. Подумаешь, понадеялась, что здесь все будет по-другому… С чего я вообще это взяла?! Я всегда была одиночкой, одиночкой и останусь. Да, я не доверяю людям, так ведь не без оснований! От людей ничего хорошего ждать не нужно. Иначе вряд ли бы я сидела сейчас в холодном грязном тупике, чувствуя, как постепенно замерзают промокшие в попавшейся на пути луже ноги…

Когда стемнело окончательно, я все-таки не выдержала и решила вернуться в Школу. Вряд ли эти ненормальные до сих пор бродят по улицам. Наверняка сидят в теплых комнатах, попивая горячий чаек…

Обиженно шмыгнув носом, я спрыгнула с насиженного места и едва кулем не свалилась на землю. От долгого пребывания в одной позе тело занемело, и сейчас застоявшаяся кровь бодро бежала по сосудам, неприятно покалывая их. Морщась и ругаясь вполголоса, я кое-как растерла затекшие руки-ноги и медленно, кривясь при каждом шаге, побрела к Школе. Вроде бы до полуночи еще далеко, ворота должны быть открыты. А если нет… Значит, судьба такая.

Несмотря на опасения, мне повезло. То и дело казалось, что за мной следят, но на улицах меня никто не подстерегал, а ворота и не думали закрываться. На радостях я приободрилась и, потеряв всякую осторожность, почти вприпрыжку подошла к крыльцу жилого корпуса.