Тяжело в учении, легко в бою (If You Like School, You’ll Love Work)

– Речь идет о твоей упертой приверженности стилю игры, принятому в Файфе, – говорит эта предательская рожа. – Сейчас принято играть так, чтобы была какая-то интрига, играть с интересными проходами. Нуда, ты можешь легко разгромить любого из нас, но если говорить о настоящем мастерстве, то парень, способный сделать скрытый проход, рано или поздно реализует свое преимущество над тобой. Тут и обсуждать нечего.

Допиваю молча. Ну, суки, ни на секунду с вами здесь больше не останусь! И, как оказывается, правильно делаю, что выхожу из кабака. Я-то думал зайти к Крейви, посмотреть, может, его мать из больницы выписали, и вдруг наталкиваюсь на них обеих. Верхом на лошадях едут себе по тропинке. Лара Грант и Дженни Кахилл. Я даже присел за автобусной остановкой, чтобы дать им проехать мимо. Сейчас, думаю, проедут, а я выгляну, поглазею на их задницы, обтянутые штанишками для верховой езды. Но лошади бредут медленно, даже не рысью, что уж тут говорить о галопе. Вот если бы лошади неслись галопом, было бы видно, как у девчонок булочки подпрыгивают. Незаметно помял себе ширинку – даже не встал!

Крадусь за ними в тени высокой каменной стены и листвы над ней, сливаясь с пейзажем, прямо как эта здоровенная тварь из фильма «Хищник», ну, тот краборылый инопланетный растаман. Думается мне сейчас о том, что наркота поставила крест на моей спортивной карьере, и никогда мне не видать статьи о себе в местной газете, ни в жизнь не видать. А будет там лишь пара строк, Джейсон Кинг, мол, дисквалифицирован и просрал свой титул Дж. Моссмэну. Ага, аккурат рядышком с колонкой о верховой езде, где расписаны все конно-спортивные достижения Лары и Дженни.

Ну, ладно, пока можно и смухлевать, потеребить шкурку. Да и хрен с ним, с пиком сексуальности, на который возводят спортивные победы. Я, пожалуй, сразу перейду к делу и подою своего малыша прямо сейчас, а слава и известность подождут, если вы не против. Вот, так, бля…

Мне бы не помешало помыться да переодеться после хрен знает скольких дней пивного угара, наркоты, пиццы, китайской кухни… Но я стойко продолжаю сидеть на хвосте у цели. Все осложняется: местность не удобная для преследования, мы выходим из города, и я виден как на ладони, однако продолжаю тащиться за ними по грунтовке. Думаю, они возвращаются из школы верховой езды этой лесбиянки Ля Рю, едут домой к Дженни, на бывшую ферму, давно купленную Кахиллами. Новый бизнес – транспортные услуги – оказался прибыльным. Подзаработал Кахилл штрейкбрехерством на забастовке в восемьдесят четвертом, как говорят некоторые, а именно мой старикан. Прикинь, любой гондон с баблом для моего старикана по определению вор.

А малышка Дженни из них двоих позаносчивей будет; забавное подтверждение того, что всегда говорят о разбогатевших выскочках. Жду, когда они заведут лошадей в стойло. Вот тогда-то я и подсмотрю, может, они там друге другом обжимаются. Да ладно, мы знаем: все девчонки этого тайно хотят. Может, они и с лошадьми поиграют. С этими, с Алым Шутом и с Миднайтом.

Может, между ног к ним залезут, а? Во пиздец бы был!

Так вот, крадусь я вдоль стены сарая на цыпочках, а сам смотрю, нет ли света на кухне этого бандюгана Тома Кахилла, как вдруг распахивается дверь – передо мной стоят они и смотрят на меня. Застукали, мать их! Лара улыбается с издевочкой, а гордячка Дженни недовольно так спрашивает:

– Чего надо?

Сначала я не знаю, что и делать, потом начинаю выкручиваться:

– Э-э… Да вот, смотрю, вы едете. Дай, думаю, зайду, поздравлю с победой в Ирландии. – Это я Ларе – бред, конечно, но вроде клюнули. Да уж, скажу я вам, у нее везде, где надо налилось и поспело с тех пор, как мы вместе тусовались.

– Спасибо, – отвечает, и я уверен: малышка чувствует себя виноватой за то, что не дала мне себя оседлать много лет назад.

Тогда я был начинающим талантливым жокеем, а значит, местным героем; мне любая дырка в Файфе дала бы. Да я был не таков, переживал, что у меня маленький. И успокоился только со старой немытой шалавой из Боллингри, которой я первой и засадил. Потом она сказала мне, что это был лучший секс в ее жизни, и все такое. Проститутка, конечно, но слова эти таким бальзамом мне на душу легли, не представляете! Короче, если я хочу, чтобы мы сейчас втроем пошли в сарай, пора развязать язык.

– Вот, прочитал в газете, шестьдесят восемь и двадцать пять сотых процента по высшему уровню из ста шести! На этом красавце, Алом Шуте, да? – киваю в сторону лошади.

Лара посмотрела так с улыбкой на Дженни, а потом снова на меня.

А я стою как дурак, и больше ничего, что сказать можно, в голову не приходит.

– Ты, наверное, тоже в Ирландию ездила, Дженни? – спрашиваю в отчаянии.

Она отбросила черные крашеные волосы назад. Блондинкой она мне больше нравилась. Эх, нелегко быть истым джентльменом – проклятый вкус и проблема выбора! У нее фигурка только оформляется, и подростковый жирок еще не весь сошел.

– Я на состязания не ездила, – говорит; в голосе слышится грусть. – У меня лошадь хромает.