Тяжело в учении, легко в бою (СИ)

— Тогда, прошу за мной, — Сашка махнул рукой и повел женщин к бараку, где расположились разведчики. Оставив двух Евдокий на попечение Тихонова, сам ушел переодеться. Одно дело, когда посиделки среди своих, а другое, когда за столом будут командир и комиссар приданного твоему подразделению полка. Тут уже в рабочих штанах и гимнастерке за стол не усядешься. Надо было, конечно, предупредить и разведчиков, что придет не один. Но тут Сашка был спокоен и не сомневался, что Алексей с ребятами уже знают, кто к ним идет и зачем. Он не понимал, как это у парней получается, но всегда удивлялся их способности буквально с первых секунд пребывания на новом месте знать обо всем вокруг буквально все. Разведка, одним словом. И он оказался прав. Встречали их ребята в полной готовности, пусть и не в пардке, зато в начищенных до зеркального блеска сапогах и при наградах, на ладно сидящих гимнастерках. И когда только успели привести себя в порядок?

Двух Евдокий усадили за стол. Парни-разведчики суетились, наводя последний лоск на себя и накрывая на стол, а Стаин, представив женщинам присутствующих, извинился и куда-то исчез.

Их новый командир Рачкевич не понравился. Слишком молодой, слишком несерьезный какой-то. Да и внешний вид? Разве может командир части появляться в таком виде перед своими подчиненными? Еще и какие-то посиделки! И скорее всего с выпивкой! И от приказов такого вот командира будет зависеть жизнь ее девочек, ставших за эти несколько месяцев ей практически дочками?! Девочек, о которых она знала все. Которых она учила наматывать портянки, чьи слезы утирала по ночам с материнской любовью, когда у них что-то не получалось, и кого гоняла не щадя себя и их, только ради того, чтоб они выжили в этой страшной бойне! Интересно, кто его поставил на командование? Надо пробить этот вопрос по линии ГлавПУРа, благо есть там к кому обратиться, а надо будет, она и до самого Мехлиса дойдет!

Правда, мнение ее о Стаине начало немного меняться после того, как они попали к разведчикам. То, что перед ней матерые воины, успевшие побывать вместе не в одной переделке стало понятно сразу. И не по наградам, которых у этих парней было в избытке. А по поведению, взглядам, жестам. Это не красноармейцы-срочники, это были люди, выбравшие войну своей профессией. Сильные, уверенные в себе и в своей победе. Таких она повидала еще будучи инструктором политотдела 1-ой Красноказачьей дивизии. И то, как эти люди относились к мальчишке с петлицами лейтенанта госбезопасности, очень удивило Евдокию Яковлевну. Было видно, что Александра здесь любят и уважают, без всяких скидок на возраст и звание. Ощущалось это буквально во всем. И в том как вытянулись бойцы, когда они зашли в помещение и как потеплел жесткий, колючий взгляд старшины-кавказца, когда Стаин тихонько перекинулся с ним несколькими словами. Да даже то, что все присутствующие тянули время, не садясь за стол, говорило о многом. И субординация тут была не при чем, Рачкевич не знала, почему она так решила, но было видно, что людей этих связывает нечто большее, чем обычные отношения командир-подчиненный.

— Алексей, а вы давно с товарищем лейтенантом госбезопасности знакомы? — обратилась Евдокия Яковлевна к присевшему за стол Тихонову.

— С октября, товарищ батальонный комиссар.

— А как познакомились? — Рачкевич хотелось узнать как можно больше об их новом командире. Судя по тому, как заинтересованно стала прислушиваться к их беседе Бершанская, ее тоже интересовали эти вопросы.

— На аэродроме под Москвой, он прилетал, мы встречали, — от такого ответа вопросов сталог еще больше.

— Александр сказал, что вы его старые боевые товарищи. Вы воевали вместе? — подключилась к беседе Бершанская. Она и до этого пыталась расспросить у Сашки о его прошлом, но он всегда переводил разговор на другую тему или отделывался расплывчатыми ответами, а тут появилась такая возможность узнать об их командире побольше.

— Ну не сказать, что вместе. Мы на земле, а он все больше в небе. Но пересекаться приходилось. Он нам с Харуевым, — младший лейтенант показал на сурового старшину, — даже как-то жизнь спас.

— Вот как? Расскажите? — с легкой улыбкой посмотрела на Тихонова Евдокия и младлей поплыл. Эта женщина на него оказывала какое-то волшебное воздействие, от которого ни с того ни с сего замирало сердце и душа восторженно начинала метаться в груди. А вот батальонного комиссара Алексей почему-то побаивался.

— Да мы и не видели ничего толком. Из Ленинграда мы летели тогда на Большую землю. С детьми. Товарищ лейтенант госбезопасности еще брать их не хотел, знал, что опасно будет. Охоту тогда на него немцы начали.

— Прям лично за ним охотились? — недоверчиво вскинула брови Бершанская.