Тяжело жить, когда ты сорокалетний, а тебя принимают за лоли 2

«Именно поэтому, — продолжала размышлять Сильвия, — когда на меня надели цепи, и когда поместили в башню, я пытался понять хватит ли мне сил сбежать из этого места».

Сильвия развела руки, заставляя цепи натянуться. В данный момент от них, как и от самого тела девочки, исходил мощный поток бушующей энергии. Это были и тьма и свет, как сказали бы другие, однако для духовника что тьма, что свет были по сути одинаковы, ведь в глазах духовника всякая невидимая сила была аурой.

Цепи заскрипели. Со стороны они казались довольно прочными, но лишь те, кто могли чувствовать истинную природу энергии, могли понять, что цепи уже не выдерживали такого напора силы. Они впитывали в себя все больше и больше ауры, а она, скапливаясь, постепенно изнашивала их.

От осознания того, что эти цепи вот-вот могут развалиться на составляющие, Сильвия зловеще усмехнулась. Из-за опущенной головы это никому видно не было, однако лицо девочки выглядело в тот момент так, будто в ее голове уже созревал какой-то зловещий план.

«Что я буду делать потом? Пожалуй, у меня не так много вариантов. Однозначно могу сказать одно: оставаться в империи Флоренц было бы опасно».

— Что ж, — неожиданно для всего зала заговорил король, своим голосом вновь погружая зал в тишину, — если никто со стороны Сильвии Роллан не хочет предложить этого, — Ирнес Фелинче медленно поднялся со своего места и, спустившись к ограде балкона, остановился возле нее, — предложить вынужден я сам. Сильвия…

Голос короля вывел девочку из раздумий. Сильвия резко подняла голову и посмотрела на Ирнеса. Он в этот момент также смотрел прямо на нее.

— Если вы действительно хотите доказать свою невиновность, покажите нам ваши воспоминания.

Сильвия замерла в молчании. Она понимала, что Ирнес предлагал это потому, что хотел закончить это дело как можно скорее, а также потому, что все остальные будто намеренно пытались игнорировать такую легкую возможность разрешить этот спор.

Еще несколько минут в полной тишине Сильвия смотрела в глаза короля, прежде чем набраться смелости и ответить:

— При всем уважении, я бы хотела отказаться от использования посторонних заклинаний на моем теле.

На мгновение в зале наступила тишина. Оскар и Драгош опустили головы и плотно стиснули зубы, Элурин в шоке и растерянности замер, а вот Леон, уже не в силах сдерживать эмоции, вскочил со своего места и громко закричал:

— Почему?!

Эти несколько секунд тянулись бесконечно долго. Сильвия, повернув голову в сторону своего товарища, совершенно добродушно и расслабленно ответила:

— У меня есть причины для этого, Леон. Каждый из нас имеет право на свои секреты, а если я позволю им заглянуть в свою голову они увидят все. Абсолютно все.

Минерва радостно улыбнулась и громко завопила:

— Это очередное доказательство ее вины! Стал бы невинный человек прятать свои воспоминания?!

Вместе с ней начали кричать и остальные маги. Закричали даже зрители, вмешательство которых в судебный процесс вообще было запретным. Под этот громкий осуждающий гул Сильвия улыбнулась, склонила голову влево и подумала:

«Вы все равно меня убьете, если узнаете кто я на самом деле. Еще и мои близкие во мне будут разочарованы. Нет уж, лучше побег».

* * *

— Господин Асган, не вмешивайтесь! — прозвучал громкий крик за спиной. Рыцарь, верноподданный империи Флоренц, а также преподаватель в Военной академии, быстро бежал по ступеням следом за своим главой.

Услышав этот крик за своей спиной, Асган сделал последний прыжок и оказался на первом этаже. Он сразу же обернулся к своему подчиненному и закричал в ответ:

— Ты не видел того, что там происходит? Она спасла наших ребят, была готова пожертвовать жизнью, а ее обвиняют в убийстве! Такой человек просто не мог!

Асган резко развернулся и решительно направился вперед. В этот момент он был готов ворваться в зал суда через парадный вход и силой остановить данное разбирательство.

— Господин! — возмущенно вскрикнул Флориан в ответ, вновь возобновляя свой бег.

— Асган, — прозвучал голос справа, — спокойнее.

Мужчина резко остановился. Повернув голову в сторону коридора, проходившего как-бы поперек, он увидел там довольно знакомую женскую фигуру.

Ижен Патриция — глава Государственной академии, а также самая известная и скандальная личность в высших кругах медленно шла навстречу разгневанному рыцарю. Ее аккуратная фигура с довольно пышными формами была скрыта под тонкой тканью облегающего нежно-розового платья. Из-под глубокого треугольного выреза проглядывал бюст, а ткань платья так хорошо облегала фигуру, что, казалось, передавала любое даже самое небольшое движение.