Тяжелые звезды

В ту пору от Савостьянова и Котенкова я узнал о существовании закрытых решений правительства об оказании помощи оппозиции, но об этом можно было догадаться и по присутствию на одном из совещаний Бислана Гантамирова, отряд которого действовал против Дудаева. Бойцы этого полевого командира еще 24 августа колонной на БТРах пытался прорваться к Грозному, но в районе Черноречья были остановлены танками Шалинского полка и отступили. Гантамиров в ту пору был на слуху, и с его именем, насколько мне известно, были связаны кое-какие надежды. Его появление в Моздоке было признаком, что подготовительные мероприятия, целью которых было освобождение республики силами оппозиции, шли полным ходом. Еще одно свидетельство этому я получил от Степашина, когда на одном из совещаний он неожиданно заявил, что выделит ВВ «часть денег», хотя мы сами ничего не просили. Семь миллиардов рублей и впрямь были получены и пошли на содержание и подготовку частей внутренних войск, находящихся в этом регионе. В денежном выражении — я это прекрасно знаю от следователей военной прокуратуры — вся эта сутолока обошлась в несколько десятков миллиардов рублей, хвосты которых российская прокуратура разыскивала вплоть до 1998 года, а может быть, делает это и сегодня.

Что касается технической стороны дела, накануне событий, в соответствии с постановлением правительства России, внутренние войска начали принимать от Министерства обороны оружие и технику, предназначенную для передачи силам оппозиции. Формально это осуществлялось через батальон ВВ в Моздоке, а практически уже на территории Чечни, куда отправились несколько наших специалистов, наблюдавших за тем, что все передается в исправном состоянии и в заранее согласованном количестве.

Я выполнял приказ, но душа моя была не на месте. Понимал, что достаточно дуновения политического ветерка, чтобы часть оппозиции, до этого демонстрировавшая союзнические чувства, либо струсит, либо — в лучшем случае — продаст оружие на базаре. Конечно, я не волынил, но, признаюсь честно, когда мне докладывали, что у оппозиционеров нет людей, умеющих применять огнеметы, станковые гранатометы или групповое оружие, — все то, что в случае утраты или обмана могло быть повернуто против нас, — я проявлял осторожность. «Нет специалистов? — переспрашивал я, — тогда и не передавайте…».

На одном из совещаний я впервые услышал — докладывал Савостьянов — идею о том, что нехватку военных специалистов в рядах оппозиции можно ликвидировать за счет профессионалов, нанятых за деньги. Некоторым эта мысль показалась весьма остроумной: с одной стороны, репутация официальной России при любом исходе оставалась вроде бы безупречной, с другой — сладкой музыкой в ушах некоторых генералов еще звучали обещания, которые вдували им Автурханов с Гантамировым: мол, дайте нам пару десятков танков, дайте нам экипажи, которые умеют стрелять, а остальное решится само собой…

Конечно, все это меня очень настораживало и на одном из совещаний, проходившем в начале ноября 1994 года в кабинете Степашина на Лубянке, в присутствии начальника Генерального штаба генерала Михаила Колесникова и руководителя администрации президента Николая Егорова, я прямо высказал свои сомнения на этот счет, подчеркнув, что не верю в успех задуманного мероприятия. Что в Чечне должны действовать Вооруженные Силы, то есть армия, и внутренние войска. На что Колесников загадочно ответил: «Только внутренние войска, Анатолий Сергеевич… Только внутренние войска…»

Мне показалось, что начальник Генштаба меня не расслышал, и я переспросил: «Как это — «только внутренние войска»? У меня же, кроме легкого стрелкового оружия, ничего нет… Ведь кто-то должен осуществлять авиационное прикрытие и артиллерийскую поддержку?» «Да что вы, — махнул рукой Колесников, — дадим вам одну батарею: этого будет достаточно». Меня поразило такое легкое отношение к делу, и я не выдержал: «Михаил Петрович, о какой батарее вы тут говорите? Вы не сделали даже того, что вам было предписано! Вы же не выполнили ту задачу, которая ставилась еще в августе…»

Колесников прекрасно понимал, что я имею в виду. Еще в конце лета было принято решение, обязывающее Генеральный штаб спланировать варианты военно-технического решения восстановления конституционного порядка в Чечне. Я знал об этом и сразу же направил отвечающим за эту проблему генералам план, который некогда уже был разработан в Главном управлении командующего внутренними войсками и отвечал всем требованиям сложившейся обстановки. Тот самый, который мы последовательно — сначала на штабных тренировках, а потом на командно-штабных учениях — готовили очень тщательно: с производством расчетов, таблиц и справочных материалов.